Весь день потратили на скорбное, но очень важное дело — выискивали наших павших среди хатшей, которых тоже относили за ограду. Филь… Блямб Пустозвон… Воины с заставы… Охранники и ученики Школы, с которыми прожил бок о бок столько дней… Как же их много…
— Вот… — сказал мрачный Сум, опуская в братскую могилу двуручный меч, — От Мердина только он и остался. Долго не мог запомнить его имени, а теперь, уверен, до конца жизни не забуду.
Мы осторожно складывали тела побратимов, боясь даже после их смерти причинить неудобства — каждый заслужил уважительного отношения к себе.
Каждый…
— Живые! Нашлись живые! — с криками прибежал один из уцелевших охранников. — Двое в амбаре под мешками! Марамба Хваталка и ещё один веренгец — Телеб Большеротый!
— Под мешками? — нехорошо ухмыльнулся Бурт. — Веди-ка их сюда.
Через некоторое время появились «найдёныши». Оба довольно щурились.
— А расскажите мне, мил люди, как вы в амбарчике оказались? — мягонько, голосом «доброго» следователя на допросе, поинтересовался начальник стражи.
— А что ещё оставалось делать, когда твари через стену полезли? Мы отступили вместе со всеми и спрятались, не имея возможности пробиться к нашим. Творцы уберегли — выжили!
— Ваш отряд у ворот был? Сколько человек?
— Верно. Семеро. Кроме нас, все погибли, — с притворной грустью опять ответил Телеб Большеротый, радуясь благополучному финалу.
Неожиданно Бурт врезал без замаха ему кулаком лицо. Отлетевший ученик упал навзничь, явно, пребывая в нокдауне.
— Гнида!!! — заорал начальник стражи, срывая маску благодушия. — Не ври, мразь! Не все погибли! Один из моих ребят чудом выжил и перед своей кончиной от ран рассказал всё! Если бы вы двое не сбежали, оставив спины товарищей без прикрытия, то не было бы первого прорыва у ворот! С вас всё началось! Трусы! Убью!
— Подожди! — остановил его Замруд. — Мы не королевский суд и не имеем права выносить приговор. Тем более, что ученики шутов не воины и под статью о дезертирстве не попадают.
— Да! — подтвердила с улыбочкой Марамба. — Во время Гона каждый сам за себя.
— Правильно мыслишь — каждый сам за себя, — Хохотун брезгливо посмотрел на неё и добавил. — Я не имею права вас судить, но исключить из шутовских рядов — легко. Что и делаю с превеликим удовольствием. Пошли вон! Оба!
— Нам осталось всего неделя учёбы! — взвизгнула девица, не ожидавшая подобного. — Если мой хозяин узнает, то пожалуется самому королю!
— Не волнуйся — твой хозяин, граф Старануйский, узнает первым. Я лично напишу ему, как своей трусостью вы опозорили Веренгию и его лично. Как, думаете, отнесётся он к потере репутации по вашей вине? Кстати, встретите тех четверых, сбежавших из Школы, то передайте им то же самое. Рекомендую срочно покинуть наши стены — если ребята узнают, то порвут вас на мелкие клочки не хуже хатшей, а я их прикрою, списав всё на Гон.