Жена Кременева — другое дело. Дочь преуспевающего киевского врача, она решила пойти по стопам Софьи Ковалевской, и пошла, да так, что и превзошла бы соотечественницу. На беду, отец ее с родными решил съездить в Кишинев, по Пушкинским местам. А там — погром. И ушла Лия Розенберг в революцию, и превратилась в товарища Зет, специалиста по шифровке. Прекрасного специалиста, уверял Владимир Ильич, для каждого респондента у нее был свой, особый ключ, вручаемый респонденту, и если вдруг что-то становилось известно охранке, тут же становился известен и источник. Тогда начиналась любопытная игра — через этот источник охранке скармливали «тухлую рыбу». Арехин виделся с ней мельком, один раз у Троцкого, другой — у Дзержинского, когда нужно было спасать Джунковского. Товарищ Зет, кстати, поддержала Арехина, и генерала перевели из тюрьмы в больницу. Все-таки успех. Товарищ Зет производила впечатление человека целеустремленного, исключительно здравомыслящего, и потому Арехину было любопытно, как это здравомыслие увязывалось с волхвами, являющимися во сне и наяву.
Товарищ Зет работала. Работала дома. В своем кабинете. Так сказала горничная, открывшая дверь квартиры.
— Как прикажите доложить?
Однако!
— Я без доклада. Мне можно. Куда идти?
Горничная с сомнением посмотрела на Арехина, но спорить не решилась. Провела в кабинет.
— Вот, Лия Баруховна, говорят, срочно.
Товарищ Зет сидела за столом, но что это был за стол… Чипэндэйл, не иначе. На столе толстая тетрадь, которую при виде Арехина Лия Баруховна тотчас же закрыла и спрятала в ящик стола.
Профессионал!
— Вам действительно срочно? Я работаю, товарищ…
— Арехин Александр Александрович. Сотрудник Московского уголовного сыска.
— Но я не обращалась в московский уголовный сыск, равно как и во всякий другой.
— Вы не обращались. Но дело определенным образом может касаться и вас.
— Какое дело?
— Дело о волхве Дорошке.
Товарищ Зет с любопытством посмотрела на Арехина.
— А ведь он предупреждал… Предупреждал, что придете именно вы, черный человек Арехин.
— Черный человек? — Арехин протестующе выставил руки вперед. — Отчего ж — черный?
— Душа у вас закрытая.
— А у вас, простите?
— Я думала, тоже — закрытая, но судя по тому, как Дорошка легко проникает в мои сны… Вы присаживайтесь, присаживайтесь.
— Благодарю. Значит, этот самый Дорошка проникает в ваши сны?
— Звучит глупо, даже безумно, но это так.
— Иными словами, он вам снится?
— Снится. А разве это преступление?
— Так ведь все зависит — какой сон. Вдруг он вас подбивает на что-нибудь нехорошее, и вообще…