Но кучка окатовских приверженцев, мигом окружив Епифана, отшатнулась вместе с ним от толпы и повела его прочь от колхозного поля.
— Ну, погоди, гад! Дойдут руки, я тебе отходную за твои проповеди прочитаю — не воскреснешь! — пригрозил вдогонку им покрасневший от приступа гнева Увар Канахин.
Люди, толпившиеся на меже, молча поглядывали на остановившийся трактор и на хуторскую дорогу. Все ждали возвращения Аблая, ускакавшего в Арлагуль за запасной деталью, из-за поломки которой прервалась работа машины.
Комсомольцы по-прежнему, суетясь возле трактора, оживленно подшучивали над Фешкой, но в душе каждого из них было сейчас не ахти как весело. «А вдруг да и в самом деле запоремся мы с трактором?.. А вдруг да и в самом деле не пойдут машины?! Вот тогда дадим им в руки верные козыри!» — втайне подумывали ребята. И в то же время каждый из них, глядя на упрямую, сутуловатую спину бригадира Увара Канахина, на проворного Ивана Чемасова, на крепкие загорелые плечи Фешки, на большие и сильные руки Романа, мысленно уверял себя в том, что этого не может быть — диковинная машина покорится упрямству, смекалке и бойкой сообразительности этих надежных, смышленых ребят, нерушимой единой воле коллектива.
В мучительных сомнениях, в ожидании прошло не менее часа. И только тогда, когда раскаленное солнце высоко поднялось над степью, прискакал Аблай на взмыленном коньке. А минут десять спустя необходимая пружина была поставлена Уваром Канахиным и Фешкой на место, и трактор ожил. Под ликующие крики комсомольцев он вновь пополз вдоль массива, увлекая за собой бойко заработавший крыльями самовяз.
— Пошел! Ура!
— Поехали!
— Газуй, Фешка! Жми на все сто! — подбадривали комсомольцы, ринувшиеся вслед за трактором.
Бобыль Климушка бежал рядом с трактором и, размахивая руками, кричал, точно понукая лошадь:
— Ну, ну, милый… О-о-ого-о-го, не подводи нас, ради Христа. Но-но, Воронко!
Капитон Норкин, крутясь на коньке в толпе мужиков, твердил:
— Ну, теперь пошел взаправду. Богом клянусь — не остановится. Я знаю. Не остановится…
Спешившиеся джигиты, побросав на меже лошадей, долго гонялись гурьбой за ходко двигающимися машинами. Они впервые видели не только трактор, но и сноповязалку, жавшую пшеницу и связывающую ее шпагатом в снопы.
А спустя полчаса, когда на соседнем массиве были пущены в дело две лобогрейки, джигиты, поскидав с себя теплые бешметы, с которыми не расстаются степные люди даже в пору летнего зноя, бросились вслед за колхозниками к охапкам черной осоки и принялись вместе с ними мастерить травяные жгуты для вязки снопов. Глядя на расторопных джигитов, с азартом взялись за эту работу на колхозной жатве и русские добровольцы — не члены артели. Мужики, засучив рукава, и бабы, подобрав подолы праздничных юбок, тоже стали ловко вить из осоки жгуты, а затем и вязать в снопы скошенную лобогрейками пшеницу.