Елизар Дыбин, выпрямившись во весь богатырский рост, развернув саженные плечи, сделал движение, похожее на рывок вперед. Монахиня и поп Аркадий вместе с церковным старостой, похожим на рыхлую бабу, — Антипом Кармановым в мгновение ока скрылись за наглухо захлопнутыми тяжелыми дверями церкви.
Столпившиеся вокруг церковной ограды люди угрюмо молчали. А в стороне от этой толпы возбужденно ходила по площади взад и вперед Ульяна Кичигина. Укачивая на руках спасенного Елизаром Дыбиным сына, она не отрываясь, с тревожным изумлением смотрела в его по-детски открытое, с родимым пятном на виске лицо. И Елизар Дыбин, заметив соседку, улыбнулся ей той виноватой и слабой улыбкой, какой улыбается человек после тяжелой и затяжной болезни.
На заседание бюро райкома партии Азаров запоздал. Он не спал двое суток подряд. Прободрствовав прошлую ночь на строительстве центральной усадьбы зерносовхоза, он провел утром производственные совещания со строительными бригадами и с трактористами, только что прибывшими с курсов. Потом, позднее — это было уже к вечеру — он засел за скопившуюся почту и, роясь в бумагах, все же не выдержал — заснул за столом.
Очнувшись, он долго смотрел на карманные часы со светящимся в темноте циферблатом, но не в силах был сообразить, который час, хотя и отчетливо видел золотистые усики стрелок.
Наконец, убедившись, что было уже без четверти десять вечера, и вспомнив, что к девяти надо было быть в райцентре на бюро районного комитета партии, Азаров наскоро набил полевую армейскую сумку заранее подготовленными сводками о строительстве, о завезенном горючем, о тракторах и прицепном инвентаре, о кадрах механизаторов и строительных рабочих и поспешно вышел к дежурившему круглые сутки у окошка директорской конторки-времянки «газику». Он приказал шоферу Жоре Бровкину, демобилизованному кавалеристу с лихо закрученными усами, пулей лететь в район.
Жора Бровкин был одним из тех шоферов, которые умели. летать пулей. И через полчаса они были в райцентре.
Ворвавшись без стука в битком набитый людьми кабинет первого секретаря райкома партии, Азаров с виноватой улыбкой поспешно присел на первый попавшийся стул.
С первой же секунды Азаров понял, что к главному вопросу повестки дня бюро приступило только сейчас, когда секретарь райкома Николай Чукреев предоставил слово помощнику директора совхоза по производственной части, медлительному в движениях, атлетически сложенному украинцу Алиму Старожуку. Старожук, видимо никак не ожидавший того, что ему придется докладывать, долго рылся в засаленной записной книжке, отыскивая какие-то цифры, и наконец ограничился тем, что зачитал подвернувшиеся под руку сводки о ходе строительства центральной усадьбы, да и то это сделал кое-как, маловнятной скороговоркой.