Кипела неугомонная деятельность комсомольской ячейки. Избирались различные ученические организации. Выходила стенная газета. Работали всевозможные кружки.
Двухэтажный деревянный неказистый домик. Старейшее советское учебное заведение Якутии — педтехникум. Радостное и шумное гнездышко, где росли, духовно оформлялись и по-настоящему приобщались к русской культуре молодые якуты и якутки. Сколько прекрасных людей, тружеников народного просвещения, вышло из этих стен!
Уже два десятка лет прошло с тех пор, как ты окончил высшую школу, испытал в жизни много счастья и радости, не мало, может, и горя, и трудностей. Уже заморозки прожитых годов легли на твои виски, уже сын твой, крепкий юноша, кончает среднюю школу… А память о первом уроке в педтехникуме и о твоих однокашниках, таких же неуклюжих сельских пареньках, каким был и ты сам, свежа до сегодняшнего дня «Ваня!.. Лида!.. Люба!.. Коля!..» — кричишь ты, налетая на улице на седеющих людей — кандидатов наук, доцентов, писателей… Это потому, что школа, откуда ты вышел на широкую дорогу служения народу, не забывается никогда…
И вот настал незабываемый день первого урока.
Студенты наскоро позавтракали. Одним из последних поднялся из-за невиданно длинного и широкого стола неторопливый Павел Тарасов. Проходя по коридору, он громко запел: «Вперед, заре навстречу!..» Ваня Шаров и Степа Булочкин взяли Никиту под руки и повели его на первый урок.
В классе поднялась веселая суета, ребята рассаживались. Шаров и Булочкин тянули Никиту в разные стороны, но он сел рядом со своим боевым товарищем.
Одновременно с раздавшимся в коридоре заливистым звонком в класс вошел директор техникума Александр Петрович с длинной палкой-указкой в руке. Все вскочили с мест, лишь Никита в недоумении повертел головой, но когда Шаров потянул его за рукав, он тоже встал.
Дежурный по классу Булочкин торжественно отрапортовал, что на занятиях присутствуют все двадцать пять слушателей второго подготовительного курса, что опоздавших «н-нет», отсутствующих «н-нет».
Александр Петрович улыбнулся в свои пушистые седые усы, — его, видно, развеселили парадно вытянувшаяся и без того длинная фигура Булочкина и его торжественный голос.
— Прекрасно! Замечательно! — сказал он. — Садитесь!
И начался урок.
Слегка касаясь палкой-указкой растянутой перед ним карты Советского Союза, Александр Петрович начал проникновенно читать:
Чертеж земли московской: наше царство,
Из края в край. Вот видишь: тут Москва,
Тут Новгород, тут Астрахань. Вот море,
Вот пермские дремучие леса.
А вот Сибирь.