Кто помнит его песню про пиджак, может понять, что эта тема для него была особенной и пиджак требовался тоже какой-то особенный. Мы перемерили их с дюжину, пока не остановились на одном. Конечно, снова клетчатом, из плотной ткани. Его потом, дома, кажется, не одобрили. Но все равно по такому знаменательному поводу Булат пригласил нас в кафе и угостил крепчайшей и невероятно дорогой грушевой водкой.
Потом он напишет:
Поистерся мой старый пиджак,
но уже не зову я портного;
перекройки не выдержать снова —
доплетусь до финала и так.
А я не сразу, а на следующий день спел пародию, там были слова про зэков, немецких, конечно, которые живут так, что их камеры много лучше наших Домов творчества.
Это со слов самого Булата.
Я много лет пиджак ношу,
Давно потерся и не новый,
И я на Запад еду снова
И мне купить пиджак прошу…
…Я говорю: в тюрьме живут
Как дай нам Боже жить на воле,
У них и крыша, и застолье,
И пиджаки, что им сошьют…
Я пишу не мемуары. Это выплеск чувств, может быть, сиюминутный и неглубокий, но необходимый для меня самого в такой момент, когда нет рядом никого, кому бы можно было выплакаться.
Предчувствовалось ли это?
Если что-то и было, то в подсознании, куда загоняла недобрые предчувствия рациональная память. Особенно когда уходили другие, те, кто был рядом с ним.
Уходило поколение, благословленное одними и осужденное другими.
Конечно, мы видели, что в последнее время он попадал в клинику: то сердце, то бронхи… Хотя продолжал курить. Но выныривал из непонятных нам глубин и как ни в чем не бывало появлялся на Комиссии, сдержанный, чуть улыбающийся, готовый к общению.
У него и шуточное четверостишие было по нашему поводу, которое он назвал «Тост Приставкина».
Это наши маленькие праздники,
наш служебный праведный уют.
Несмотря на то, что мы проказники,
нам покуда сроков не дают.
1995
Первым делом подходил к стене, где были вывешены мной рисунки моей дочки. Одобрительно хмыкал, рассеянно оглядывал огромный кабинет и присаживался в дальнем конце стола на свое место.
Но были еще стихи. Они всегда предчувствие.
И в одном из последних сборников, для меня особенно памятного, ибо там были стихи, которые он нам щедро дарил со своим автографом, все можно услышать и понять.
Сборник назывался «Милости судьбы».
Там особенно много строк об уходе.
Так и качаюсь на самом краю
И на свечу несгоревшую дую…
Скоро увижу маму мою,
Стройную, гордую, молодую.
И даже любимый им Париж, где это и случилось, чуть ранее обозначен как место, где можно… «войти мимоходом в кафе «Монпарнас», где ждет меня Вика Некрасов…» А Вика ждал… на небесах. ТАМ.