Досидел я оставшийся год со своими бывшими камрадами, а потом меня отправили как обычного уголовника в обычную зону. Зэки копали тоннель на Сахалин. Мне хоть и сделали протез, но под землю, понятно, не загоняли. Шил в мастерской варежки-ватники. Ага. Пока зрение не стало пропадать. Когда исполнилось семьдесят, получил освобождение от работ. Только со здоровьем уже было совсем всё печально. Не вылезал я уже почти из больнички.
Ага. Известная я личность. Меня ведь в кино снимали. Когда только в плен попал, недели где-то через три меня допрашивали под кинокамеру. Затем, уже когда второй десяток сидел, приезжали корреспонденты и тоже интервью брали, на камеру снимали. А потом нам в лагере кино показывали. «Настоящий фашизм». И меня в том кино показали. И молодого, только в плен попавшего, и тогдашнего. Только я не фашист. Не было в Рейхе фашизма! Это итальяшки были фашистами. А я – нацист! Не путай.
Вот год назад и закончился мой срок. Мне уже семьдесят шесть. Год на дворе идёт девяносто четвёртый. В ГДР мне уже не попасть. Не выдают там теперь паспорта тем, кто был в СС. И старые документы там не признают. Ведь нынешняя Германия не считает себя правопреемницей Рейха. Гражданство Советского Союза мне, ясен пень, не светит, да я и сам бы не стал его просить. И куда мне после зоны податься?
Вот и остался я при зоновской больничке вольнонаёмным дворником. Да недолго вольная работа, как видишь, продлилась. Опять на койке лежу. Видать, помру скоро».
Расшифровка магнитофонной записи разговора из дела бывшего осуждённого бывшего командира 1-го батальона 11-го горнопехотного полка СС гауптштурмфюрера СС Гюнтера Дегена с санитаром лагерного медпункта осуждённым А. Б. Чубайсом.
10 марта 1943 года
г. Берлин
Пауль рано проснулся в своей служебной квартире. Впервые за почти две недели. Напряжённые были эти недели. Майор сам себе начал напоминать лягушку-путешественницу.
Всё началось 23 февраля. Пауля вызвали в строевой отдел. Там ему сообщили, что по приказу оберфюрера произвели поиск-восстановление утраченных документов майора Босса. Можно было бы напрячься и занервничать, но радостное лицо оберлейтенанта-кадровика говорило о том, что волноваться Паулю пока не стоит.
– Мы нашли документы, подтверждающие приём вас кандидатом в партию, – восторженно выпалил оберлейтенант.
«Не было печали», – пронеслось в голове Пауля.
– Оберфюрер удивился тому что вас ещё не приняли в партию, и приказал исправить эту досадную задержку[180], – продолжил кадровик.
«Ага, ещё бы знать – когда «я» успел написать это заявление».