— В разных районах Питера действуют свои законы. Ты можешь случайно угодить в зону свободного кайфа или вольных Мистерий и неадекватно отреагировать, это опасно. — Чак теребил зеленую бороду, участливо похлопывал меня по руке. Изабель уже успел ему шепнуть, что лучше со мной не целоваться.
— Если так опасно, то оставьте меня в пансионе, зачем вам головная боль?
Они изумленно переглянулись.
— Макс, если Снейк попадет в реестр Психо, ему не дадут визы на воспроизводство! Пансионы никого не оставляют на воле, в городе полно чокнутых! Плиз, покажи лояльность, будь послушным одну неделю, ведь он твой… потомок.
— Снейк планирует иметь ребенка?!
— Он три года провел в тренинге на Сатурне, чтобы джабать зверем в «Охоте братьев Ли», затем три года на Охоте, это почти рекорд. Зверям запрещен тяжелый допинг, Макс, поэтому им проще получить визу на ребенка. Пожалей своих правнуков, Макс!
— А ты, Чак? Ты хочешь детей?
— Йэп, бой! — Он захохотал, вскидывая зеленую бородку. Зубы у моей второй жены были превосходные. — Мне поздно, мы с Изи выбираем кайф. После стольких лет медузы мутации клеток неуправляемы…
— Подожди… Все эти медузы, тиба и прочая дурь, они в свободной продаже?
— Май Год, Снейки. — Изабель положил голову на колени Чака. — Запроси в харде Декларацию прав. Вообще-то кайф делится на пойзоны, или отраву, как тебе удобнее, ею глушатся в основном за пределами Союза, затем идет собственно кайф, это для малолеток, — сплины, Красный, Черный тиба, Бальзам Хо…
— Бальзамы Хо тоже признаны отравой, — перебил Чак. — Смертность превысила норму, и много жалоб на слепоту. Акции Хо упали за месяц вдвое.
— Взрослые люди глушат медузу, колумбийские грибы, — продолжал Изи. — Коку, джойстики, эквадорский гриб, опий, кому что по карману. Иногда чистки стоят дороже допинга, а не сменишь кровь — не доживешь до сорока…
Я зажмурился. В висках настойчиво барабанило, не так, как прежде, но ощутимо. Такси сдвинулось на три ряда вправо, скользнуло на тормозной пандус и выпрыгнуло на поверхность, плавно болтаясь промеж магнитных буйков. Святые яйца! Слева выросла и тут же умчалась назад «Аврора», заключенная в стеклянный колпак. Излучины реки не было и в помине, крейсер стоял посреди огороженного пруда. Я попытался сориентироваться, но Большая Нева ушла под землю, на месте Троицкого моста висели соты аэровокзала, а Петропавловская крепость, также под колпаком, переехала в район Марсова поля. Кусочек исторического центра размещался в глубоком ущелье, среди убегающих ввысь небоскребов. В нижних этажах колоссов суетились человеческие фигурки, а далеко наверху продолжалось строительство. Опорные балки, точно куски скелета, не обросшие пока «мясом», тянулись к небу, между ними, в провалах будущих окон, поблескивала гора стекловидной бурой массы. Ни подъемных кранов, ни обломков кирпича, ни машин с раствором.