Я так понял, переезд стал необходимым из-за сужения ареала искусственного климата. Календарь рядом с термометром смотрелся бы гротескно: 23 декабря, плюс 20 по Цельсию, и это на широте Петербурга. Изабель тужился растолковать мне политику правительства в области погоды. Подобные вопросы решались прямым голосованием: если население города согласно платить бешеный налог за микроклимат — нет проблем. Поддержание субтропического оазиса обходилось с каждым годом все дороже, и многие северные мегаполисы ограничивались «отоплением» центра и жилых районов. Колоссальные средства в то же время уходили на поддержание холода в полярных областях. Под действием дыхания подводных плантаций ледники неумолимо таяли, но возвращение сельского хозяйства назад, на изгаженную сушу, представлялось еще более дорогим мероприятием. Кроме всего прочего, огромные массивы угодий, освоенных в двадцатом веке, прекратили существование, уступив дефицитную площадь промышленности.
Чак уехал молиться и заодно порисовать, он состоял в Церкви ангелов Хо, нечто среднее между воинствующей теософией и классикой буддизма. Все-таки восточные корни давали о себе знать, но творчество привлекало его сильнее религии. Прозрачные шедевры он создавал не в одиночку, иногда над особо сложной оптической композицией трудилось человек пять. Большинство картин требовали предварительного компьютерного моделирования, но высшим шиком считалось обойтись без машины и удержать трехнедельную, а то и месячную работу в голове. А затем наступало самое странное и обидное, во всяком случае, мне бы стало обидно. Картины выносились прямо на улицу, в зоны гуляний, на задворки Мистерий, развешивались в барах. Денег никто не получал. Чак так искренне засмеялся, когда я указал на недопустимость столь легковесного отношения к собственному труду:
— Какие музеи, бой? Музеи созданы, чтобы хранить старину! Если запихнуть в экспозиции все, что пишут сегодня, придется отдать под музейные площади всю жилую зону!..
Оставаться одному мне было скучно, я напросился с Изи в пансион на чистку. Пока он, утыканный клизмами, валялся в барокамере, мне предоставили массажную ванну со стационарным нэтом, откуда я не мог выбраться больше трех часов. Изабель появился посвежевший, чернокожий, с подновленной почкой и потащил ужинать в Кронштадт, в подводный ресторан. Там вплотную к окнам подплывали касатки, и можно было манипулятором протянуть им кусок мяса. В чем тут фишка, я не мог понять очень долго, ну, касатки и касатки, ничего особенного, — пока Изабель не огорошил сведениями из области океанологии. Места, где водилась рыба и прочая подводная живность, представляли собой страшную редкость, содержание природных заповедников обходилось недешево, а товарный рыбный промысел давно осуществлялся на гигантских фермах. Зато в среде бомонда верхом крутизны стало подводное уединение с последующими творческими всплесками, например дрессурой новых видов аквариумных рыб и созданием из них живых мозаик с изменяющейся окраской…