На зов его Лихохвостов явился тут же (синюю форму, смутившую когда-то Пушку, он уже снял и теперь красовался в черной косоворотке с черными же, как на гармошке, пуговицами).
— Читай, — сунул ему письмо Агапий Федорович и, приготовившись слушать, степенно огладил бороду.
В пахнущей кожами горнице собралась к тому времени вся его многочисленная семья: тощая, как доска, жена Мария Кузьминична и детки — Петр, Николаша, Ольга и Афанасий. Пушкино письмо порадовало и взрослых и детей.
— Я тоже пойду турка бить, — сказал средний, рыжий и веснушчатый, будто просом обсыпанный, Афанасий.
— А вот я тебя! — пригрозил ему Агапий Федорович, но без злобы, а с доброй улыбкой.
Письмо смягчило и объединило всех.
— А что это за Тырново, вроде бы я не слыхал? — солидно заметил Космаков и сморщил лоб, как бы стараясь вспомнить.
Участник сербской войны Лихохвостов понял, что вопрос обращен к нему, но сколько ни напрягался, а про Тырново ничего прояснить не смог.
Тогда он выскочил за дверь и вскоре возвратился с картой и с женой Зинаидой Сидоровной, дородной словоохотливой женщиной с рыхлым, похожим на сдобную булку лицом.
— С радостью вас, Глафира Евлампиевна, — поклонилась Зинаида Сидоровна Глафире, — с письмецом…
Лихохвостов по-хозяйски смахнул со стола крошки и развернул карту.
— Вот она, наука-то, — с одобрением обратился Агапий Федорович к окружающим, будто призывая их в свидетели.
Лихохвостов забубнил что-то, тыча перед собой пальцем со скусанным ногтем, и весь покрылся испариной.
— Али карта не та? — забеспокоилась Глафира.
— Да как же не та, коли вот и Тырново! — обрадованно воскликнул Лихохвостов и указал на маленькую черную точку среди беспорядочного разлива желтой и коричневой краски.
— А это что? — спросил, посапывая за его спиной, Космаков.
— А это горы. Стал быть, в горах оно, Тырново.
— Ого, куцы залетел-то наш кавалер! — с одобрением кивнул Агапий Федорович.
Тут пришел за сапогами столяр Ефим Никанорович и, поглядев на карту, покачал головой: без ученого, мол, человека сей хитрой премудрости им все равно не одолеть. Стали думать да гадать. Агапий Федорович вспомнил, что весною ставил набойки учителю географии, жившему здесь неподалеку, в Ямской слободе.
Послали за учителем.
— Ты уж нас уважь, Олег Иванович, — обратился к нему Космаков. — Я тебе башмаки подбил, а нынче с большою просьбою.
И он рассказал о Пушкином письме и о Тырнове.
Учитель выслушал его с пониманием и, протерев очки, пояснил:
— Есть такой город на Балканах. Сам я там не бывал, но кое-что знаю…
— Вот и поделись с нами своею ученостью, — обходительно попросил его Агапий Федорович. — А ежели в другой раз порвутся башмаки, так приходи, я их тебе починю бесплатно…