Дверь мне открывает не мама Форда, а какая-то незнакомая женщина. На вид она – как более молодая версия миссис Саттер. И одета в лиловый лыжный комбинезон, как будто недавно каталась на лыжах.
– Тетя Лиза? – догадываюсь я, и только потом до меня доходит, как странно мне так называть женщину, которая, скорее всего, понятия не имеет, кто я такая.
Последний раз я видела младшую сестру миссис Саттер несколько лет назад, сразу после избрания в президенты Трампа. Тогда она с рюкзаком за плечами отправилась путешествовать по свету, пообещав вернуться, «когда это позорное недоразумение покинет Белый дом». Тетя Лиза – своеобразная легенда.
Ее глаза красные и опухшие, но она все-таки выдавливает улыбку:
– Ава, ты? Ох, какая же ты стала большая!
Мы смотрим несколько секунд друг на друга. Важность только что произнесенных ею слов поражает нас обеих одновременно. Потому что Форд уже старше не станет. Ему навсегда останется семнадцать. Мы обе еле сдерживаем слезы.
А потом тетя Лиза проводит меня в гостиную. Отопление работает на полную мощность, чего никогда не бывало. Миссис Саттер сидит в своем кресле, уставившись в одну точку на диване – то место, на котором любил сидеть Форд. В элегантной блузке и спортивных брюках она выглядит так, словно, одеваясь, схватила в шкафу первые попавшиеся вещи. Я чувствую себя последней идиоткой, стоя рядом в длинном похоронном пальто. Но моя школьная куртка намокла после ползания по льду прошлой ночью. Бросив на меня один короткий взгляд, мама Форда заливается слезами.
– Пойду поставлю чайник, – говорит тетя Лиза.
А я продолжаю стоять, выслушивая стенания миссис Саттер и ее вопросы о том, кто мог желать смерти ее сыну. Ответов на них у меня нет. Но к тому моменту, как я ухожу, миссис Саттер немного успокаивается. Может быть, мое присутствие хотя бы чуть-чуть, но утешило ее?
В этом предположении меня укрепляет тетя Лиза.
– Спасибо, что зашла, – говорит она, провожая меня до двери. – Это многое значит для Глории.
– Вы надолго приехали? – с надеждой спрашиваю я.
– Пока на пару недель. А там посмотрим.
Судя по голосу, тетя Лиза совсем не в восторге от перспективы задержаться в Бурден-Фоллзе надолго. И у меня складывается впечатление, что домой ее торопят вернуться не только семейные обстоятельства.
– Я слышала, вы переехали из усадьбы? – спрашивает она, остановившись со мной на крыльце.
– Да. – Мои глаза непроизвольно устремляются в сторону поместья.
Уже середина утра, Доминик, должно быть, уже встал, но определить, дома ли он, невозможно.