– Ах ты зараза! – обругиваю я птицу, только она уже улетела.
Во сколько мне встанет новый экран, я даже не представляю. Да и сколько бы он ни стоил, мне это не по карману. В злости бросив телефон в карман пальто, я встаю на ноги и стряхиваю с колен пыль. А потом поднимаю глаза.
На каменной скамье у стены, закрашенной черной краской, сидит – лицом ко мне – Фрейя. Опять в своих дурацких линзах Мертвоглазой Сейди. Вскрикнув от неожиданности, я хватаюсь за сердце, как нервная, пугливая девица из старого черно-белого фильма.
– Господи, Фрейя! Что с тобой?
Она не отвечает. И не шевелится. Просто сидит на скамье, словно чего-то ждет. И, не убирая с коленей побелевших рук, буравит меня своими мертвыми глазами.
Своими мертвыми…
– Фрейя? – Мой голос разом сипнет.
Потому что она вообще не шевелится. А когда мое зрение адаптируется к полумраку в павильоне, я замечаю, что в глазах Фрейи нет контактных линз. Они вообще не похожи на глаза. Это зияющие дыры. И я не могу сдержать крик.
Бывают моменты, когда ты полностью утрачиваешь способность ориентироваться во времени. Именно это произошло со мной во время аварии, унесшей жизни родителей. Так что я знаю, о чем говорю. И именно это происходит со мною сейчас.
Но Фрейю я вижу. Она сидит на каменной скамье с кровавыми жерлами на месте глаз. Руки сложены на коленях. Тело клонится набок, к стене. Той самой стене, которую Доминик закрасил для меня черной краской. И на ее фоне рыжие волосы Фрейи кажутся еще более яркими и блестящими, только в них проглядывают окровавленные прядки.
Я медленно протягиваю руку, она предательски дрожит у лица девушки. Фрейя больше на себя не похожа. Бесчеловечность того, что с ней сделали, порождает в моем уме идиотские объяснения. Это не Фрейя. Это просто манекен, бутафорский реквизит из какого-нибудь эпизода их сериала. Фрейя снова разыгрывает меня, ха-ха-ха-ха-ха!
Но когда моя рука замирает рядом с ней, я замечаю красные отметины на скамье. Пятна на грубом камне. Отпечатки рук, наверное. Они большие, но, если я тоже расправлю кисть руки, она совпадет с одним из них в точности. Я стягиваю перчатку. Да, почти идеальное соответствие… Я провожу кончиками пальцев по окровавленной щеке Фрейи. Я никогда не ощущала такого холода…
– Ава? Ты в порядке? Я слышал крик…
Восприятие времени возвращается ко мне в тот момент, когда Доминик в ужасе шарахается в сторону. Он смотрит мимо меня. Бросается к сестре. Я лишь наблюдаю, как он пытается нащупать ее пульс и не находит его. Он что-то говорит Фрейе, потом кричит – пронзительно, безумно. Начинает делать ей искусственное дыхание. Мне хочется остановить его. Я понимаю: уже слишком поздно. Но парень не захочет меня слушать, а я не хочу быть той, кто разобьет его надежду.