Затем я просматриваю выцветший архитектурный план дома Тёрнов, датированный 1856 годом. Границы дома на нем существенно меньше, чем ныне. На плане нет ни восточного, ни западного крыла, ни оранжереи. Насколько мне известно, все эти части были пристроены к дому через несколько десятилетий после окончания строительства по первоначальному плану. Наверное, именно тогда мои предки стали именовать дом усадьбой. Но вовсе не потому, что они много о себе возомнили.
Тёрны – сеятели яблонь. Кто-то из моих пра-пра-пра посадил целый сад вокруг участка земли, на котором ныне стоит усадьба. А когда деревья прижились, разрослись и начали плодоносить, застолбил этот сад за Тёрнами. Уж не из-за гибели ли яблонь мы потеряли родовой дом? Как будто некая космическая сила решила, что мы больше его не заслуживаем.
Я внимательно изучаю поблекшие линии на чертеже. Ими обозначены три этажа дома – два прямоугольника для первого и второго этажей, поделенных на миниатюрные кубики комнат (моей спальни тогда еще не существовало, ну и ладно), и дополнительный квадрат для винного погреба в цокольном этаже. Хотя мне кажется, что в те давние времена это был обычный погреб для хранения продуктов. Но при взгляде на этот квадрат по моему телу опять пробегает дрожь.
В одном из углов погреба я замечаю кружок с прямой линией, тянущейся из него за пределы дома. Как будто автор плана собирался добавить какую-то помету, но потом о ней позабыл. Кружок слишком маленький, чтобы на него обращать внимание. И я бы не задерживала на нем взгляд, если бы не знала, что это. Яма.
Мое дыхание немного сбивается. «Не будь такой дурой!» – велю я себе. Яма представляет собой округлую, выложенную камнем впадину, попасть в которую можно только через лаз с помощью приставной лестницы. Когда мне было шесть лет, а дядя Тай еще оставался отмороженным подростком, он привел меня в погреб и сказал, что в этой яме живет в кромешной тьме ведьма. Потом поднял опускную дверцу люка и сделал вид, будто хочет меня туда сбросить. И оттащил меня в сторону только в последний момент.
Я страшно перепугалась. На мои крики прибежал дедушка. Ему удалось меня успокоить. А потом он заставил дядю Тая спуститься в яму, чтобы убедить меня – там совершенно безопасно. Когда дядя Тай вылез из ямы, дед залепил ему увесистый подзатыльник, оставив на коже алый отпечаток пятерни.
– Если ты еще раз так ее напугаешь, я посажу тебя в эту яму и закрою люк, – пригрозил он дяде Таю таким тихим голосом, что я поняла: мне надо притвориться, будто я ничего не расслышала.