— Мой брат появился, когда город, напившись крови, окончательно ожил. И отделился от воли моей. Мой брат пришел на рассвете. И лестница покорилась ему. Она спела ему и детям его песнь, но те остались глухи. Они минули семь галерей, и ни в одной не осталось мертвеца. Они отворили золотые врата, и колокол промолчал.
А, то есть, там был и колокол?
— И… если бы зазвенел? — на всякий случай уточнила я. А то ж оно раз на раз не приходится. И как знать, не случится ли мне еще в каком городе побывать.
Не то, чтобы я планирую, но жизнь, она такая.
— На звон его отозвалась бы кровь. Она бы поспешила покинуть тело.
Ага, то есть, надо радоваться, что не зазвонил. Чем дальше, тем больше начинаю понимать, насколько нам повезло.
— Он пришел ко мне. Он ступал по плитам, на которых лежали мертвецы…
А вот мертвецов я как раз и не заметила.
Там вообще было как-то на редкость чисто для древнего дворца.
— Он прикасался к ним, и они становились пеплом.
Тогда понятно, небось, пепел, он не труп, его так просто не заметишь.
— И дворец плакал, и город плакал, понимая, что пришел час нашей гибели.
— Вашей?
— Мы были связаны с городом от моего рождения. Я был сердцем от сердца.
Красиво. Только не понятно.
— Мой брат поднялся по лестнице. И вновь же, стражи, что охраняли меня, остались недвижимы. А после я понял, что они лишились того подобия жизни, которым обладали. Он выпил их. И все-то… и оказавшись предо мной сказал…
Дракон замолк.
А я не торопила.
— Он сказал: «Здравствуй, брат».
— А ты?
— А я попросил убить меня быстро.
— А он?
Дурацкий разговор. И сон не лучше.
— Он усмехнулся. И ответил, что не станет марать руки кровью. Что он здесь лишь затем, дабы убедиться, что я буду наказан богами.
— Богами?
— Он… он сильно изменился. Он стал одержим. Теперь я думаю, что, возможно, в этом наше проклятье? И наша беда? Мы легко становимся одержимы, не важно, кровью ли, идеей.
Ну… может, и так.
— Он так много говорил. О пути. О просветлении. Осознании. Испытаниях, что указали ему путь. О детях своих, которых он желал расселить по миру, дабы кровь его, преображенная, никогда-то не угасла. И в этом суть истинное бессмертие.
В общем, тот еще псих.
Но с задачей справился. Кровь и вправду расселилась по миру. Хотя, подозреваю, тот дракон рассчитывал на несколько иное.
— А потом… потом он потребовал… — дракон слегка запнулся. — Кое-что.
— Да говори уже, — хмыкнула я. — Можно подумать, великая тайна.
— Великая, — серьезно ответил Кархедон. — И тайна.
— Ну тогда не говори.
— Боюсь, вариантов у меня немного… когда-то давно, когда мы были юны и слабы, как и мир, принявший нас, мы собрали кровь Великого Дракона. И она-то наделила нас силой. Разной силой.