— Ублюдки.
— Дети. Так уж вышло. Я все-таки был молод. И наши женщины никогда бы не взглянули на подобного мне. Что еще оставалось?
Я промолчала, ибо девице не след раздавать советы многомудрым древним драконам. Но на языке вертелось… в общем, даже шлюшки Бетти знали, как избежать нежелательной беременности.
А эти…
Тоже мне, вершители судеб мира.
— Тогда-то я и обнаружил удивительное. Мои дети не наследовали мою силу, но наследовали способность противостоять дару.
Интересно, как он это обнаружил, если даром не пользовался? Что-то мне подсказывает, что слегка великий и мудрый кой о чем умолчал.
— И дети их детей сохранили эту способность, а заодно их собственный дар, видеть силу мира и пользоваться ею, раскрылся. Еще они были умнее и сильнее сверстников.
— И ты начал плодить полукровок.
— Почему нет?
Действительно. Кто ж ему помешал бы?
— Я одного понять не могу, — поделился Кархедон. — Зачем ты вернулся?
— Затем… я полагал, что обрел свободу от города, но оказалось, это лишь иллюзия. Я стал слабеть. Далеко не сразу, но та земля, за морем, не приняла меня.
Ну… что сказать?
Повезло им. Людям.
— Когда я понял, что происходит, то испугался. Я прожил на той земле сотни лет. Я видел, как поднимаются города, как меняются люди. Я… искренне верил, что творю новый мир.
— Но веры не хватило, чтобы умереть в нем?
— Нет. И да. Я не хотел умирать. Пусть даже через сотню лет или две. Сотня лет — ничтожно мало для дракона. Мы воспринимаем время иначе, Проклятая. И порой оно летит, подобно падающей звезде.
— В общем, на самом деле наша жизнь так растянута во времени, что мы просто не успеваем обращать внимание на суету примитивных созданий, — Кархедон имел собственный взгляд на проблему. — Тем паче, что в ней нет ничего интересного. Как бы там ни было, но на нашу беду братец решил вернуться. И вернулся.
— Я с трудом преодолел море.
— Океан, — поправила я.
И заработала пару недовольных взглядов. Тоже мне…
— Это океан, который разделяет континенты. Америку и Евразию. Так в учебнике написано.
— Знаешь, а ведь я был прав, — самодовольно заметил Эрханен. — Без нас они достигли многого.
Братец в сторону произнес:
— Лучше бы ты утонул в этом океане.
— Возможно. Но я преодолел. Были минуты, когда мне казалось, что я умираю, а последние дни и вовсе выпали из моей памяти. Я помнил воду, которая казалась бесконечной, и собственную слабость. Боль в крыльях. Страх. А потом берег и людей, что обступили меня. Эти люди жили на побережье, и выходили в море. Там меня и подобрали.
— На свою беду.
— Тогда я и узнал, что города крепко держат вас на привязи, и что она становится все короче. Они, эти люди, слышали о чудовищах из Проклятых городов, но видеть не видели. И потому не узнали во мне одного из этих чудовищ. Я же, оказавшись на родной земле, ощутил зов. Теперь я слышал его ясно. И потому, оправившись в достаточной мере, продолжил путь свой. Чем ближе я подбирался — а ослабевшее тело лишилось возможности принимать исконное обличье — тем яснее становился голос города. И крови. Теперь я сумел узреть то, что мы сотворили.