Ситуация инцеста развивается довольно медленно. Обычно все начинается со скрытого разрушения семейной структуры, которое может не осознаваться членами семьи. Могут произойти — или может показаться, что произошли, — определенные события, которые впоследствии рассматриваются как «причины» инцеста. Так, например, очень часто этот процесс начинается с отказа жены от сексуальной близости с мужем. Это заставляет мужа, чувствующего себя неполноценным, сомневаться в себе, ставит его в затруднительное положение и вызывает сильную регрессию, которая свойственна совершающему инцест насильнику. Когда его отвергает жена, он идет к своей дочери или сыну не просто за удовлетворением сексуального желания, а за теплом и обретением уверенности в себе. Подобная сильная реакция возникает у мужчин из-за того, что такая ситуация часто напоминает о кошмаре из их собственного детства, в котором происходили схожие кумулятивные травмы. Повторюсь, для понимания поведения каждого члена семьи необходимо рассматривать как минимум три поколения, их динамику, а также влияние социальных и культурных факторов.
Многие мужчин, совершившие инцест, говорили мне, что резкое отвержение со стороны их жен, а также чувство стыда, унижения и неполноценности были похожи на то, что они чувствовали в детстве рядом с властной, деспотичной или пренебрегающей матерью. Период импотенции в отношениях с женой можно рассматривать как клиническое проявление надвигающегося инцеста. Нередко он связан с очередной беременностью жены, родами или депрессией. Такой пациент обычно жалуется на холодность и отдаление жены, ее фригидность и говорит, что она его не хочет. Он не может позволить себе отношения на стороне и, как он сам утверждает, никогда не думал изменять. Говоря об инцесте, он может считать его возможностью «не выносить секс из избы» (с его точки зрения, инцест — меньшая измена жене, чем связь на стороне), и в этом отношении нет ни капли цинизма. В таких случаях совращение ребенка становится «решением», в особенности для пар, в которых партнеры мало разговаривают друг с другом и испытывают определенную эмоциональную депривацию.
У меня был пациент, который в течение пяти лет поддерживал со своей падчерицей сексуальную связь, начавшуюся, когда девочке было шесть лет. Его влечение к ней возникло во время беременности жены, отказавшейся от сексуальной близости с ним. Он вполне мог сдерживать свои сексуальные порывы в надежде на то, что после рождения ребенка отношения в семье наладятся. Спустя несколько месяцев после рождения ребенка, который умер вследствие синдрома внезапной детской смерти, его жена впала в тяжелую депрессию и не реагировала на его сексуальные желания. Период непродолжительной жизни ребенка был очень сложным для них — они ссорились каждый день. После смерти ребенка муж отдалился, оказавшись не в состоянии выразить свои чувства. Вместо этого он почувствовал внутренний позыв к сексуальному сближению с падчерицей. Он не отдавал себе отчета в том, почему делает это, кроме того, что ему очень хотелось тепла, заботы и человеческого общения. Он говорил: «Я подумал, что будет лучше сблизиться с моей девочкой, раз она часть моей семьи и в большей степени часть меня самого». В процессе терапии он осознал свой сильный гнев, очень низкое самоуважение и желание отомстить жене, которую олицетворяла ее дочь. Эта ситуация осложнялась еще и тем, что он втайне винил свою жену в смерти ребенка той ночью, когда он после очередной ссоры ушел из дома. Он проецировал собственную вину на жену, поскольку ему казалось, что, будь он в ту ночь дома, ребенок был бы жив. Он также увидел свою неспособность оплакивать потерю ребенка и маниакальную защиту, которая вылилась в насилие над выжившим ребенком.