Комната номер 211 стала удачной для Костоева. Около семидесяти человек оказались вовлеченными в коррупцию, и все они признались в содеянном. Наступила пора брать самого Кумского, одного из главных организаторов всей игры. Кумский, которому в то время было пятьдесят четыре года, был необычайно опытным человеком, Костоеву же исполнилось тридцать девять.
Костоеву долго мешали арестовать Кумского. Пользуясь этим обстоятельством, Кумский сумел перепрятать золото и алмазы из тайника в своем гараже. Своими тонкими светлыми волосами, холодным, презрительным взглядом, мундштуком для сигарет Кумский напоминал Костоеву офицера гестапо. И не случайно: глубокая проверка прошлого Кумского выявила, что, будучи молодым человеком, Кумский, возможно, сотрудничал с нацистами и даже получил от них мотоцикл за свои услуги. В голодные послевоенные годы он украл у женщины хлебную карточку, и это значит, что она умерла от голода, а он остался в живых.
Как только они встретились в комнате 211, Кумский попытался предложить Костоеву взятку — боясь электронных подслушивающих устройств, он показал сумму на пальцах, начал с сотни тысяч, а потом быстро поднялся до двух сотен.
Костоев рассмеялся.
— Этого недостаточно, вы стоите куда больше.
Решив, что для предстоящей задачи пальцев не хватит, и по-прежнему боясь, что их разговор прослушивается, Кумский схватил листок бумаги, ручку и написал: полмиллиона.
— Со мной это не пройдет. Существует только одна возможность, — сказал Костоев.
«В чем она заключается?» — написал Кумский.
— Единственное, что может смягчить ваш приговор, — это полное признание.
«Мне не в чем признаваться», — написал Кумский.
— А тогда почему же вы предлагаете мне взятку? — неожиданно громко спросил Костоев.
— Я не предлагал вам никакой взятки! — отрезал Кумский, переходя на нормальную устную речь.
Так закончился первый день трудного допроса, одного из трех, в которых Костоеву так и не удалось добиться признания.
В каком-то смысле Костоеву было безразлично, признается Кумский или не признается. Он собрал против него больше чем достаточно доказательств — тому грозило получить не менее 15 лет тюрьмы, а быть может, даже высшую меру. Тут был просто вопрос профессиональной гордости. Однако самое главное заключалось в том, чтобы Кумский и еще около семидесяти человек, среди которых был даже заместитель министра СССР, не избежали наказания. Эти люди были просто уголовниками, которые нашли прекрасный способ воровства и — надежное прикрытие в системе правоохранительных органов.
В Ростове Костоев заслужил известность, а в преступном мире — ненависть. Честные люди в системе правоохранительных органов смотрели на него без страха и злобы. Простые люди были признательны Костоеву — кстати, даже и за то, что он в какой-то мере улучшил систему продовольственного снабжения: невесть откуда в магазинах вдруг появились большие партии продуктов. В Ростове сложилось твердое убеждение, что Костоев планирует новые аресты, и крупные магазины выбросили на прилавок припрятанные запасы мяса, кофе и сосисок, чтобы не попасться во время большой ревизии, после которой их происхождение трудно будет объяснить.