Роман отставил пиво, ослабил узел галстука, сдвинул манжет рубашки и посмотрел на часы. Поднялся, походил, взял с тумбочки пульт, сел в кресло, включил телевизор.
— …А я категорически не согласен с теми, кто придерживается пресловутой теории массового оглупления, — говорил мужчина с бородой без усов, похожий на голландского моряка, другому — седому с бабочкой на шее. Она стала такой массовой, только благодаря своей примитивности и, как следствие, широкой доступности. А, между тем, история цивилизации ясно показывает, что, в процентном отношении, человечество не умнеет и не глупеет. Меняются только формы его вовлечения в общественные процессы…
Монеткин выключил телевизор, бросил пульт, вскочил, схватил пиво, допил залпом и смял банку.
* * *
Еще одна банка с пивом наполовину опустела, когда под окном завизжали на мокром асфальте тормоза. К подъезду лихо подкатила полицейская тачка.
Роман замер тревожно.
Из кабины выскочил полицейский, обежал машину, и открыл переднюю дверь. Показались стройные ножки в туфельках, а следом и все остальное.
— Юля! — Монеткин выдохнул. — Слава Богу…
Милиционер, между тем, как-то излишне галантно подал Юле руку. Она облокотилась на нее и открыла зонт. Зонт зашагал к подъезду и скрылся под козырьком.
«Что бы там не случилось, а она тут, — Роман побежал через всю квартиру к домофону, расплескивая пиво. — Я — просто сумасшедший!»
Домофон висел тихо.
Монеткин присел на тумбочку. Домофон молчал. И все кругом как будто замолчало. Только черный ботинок Романа выстукивал по паркету нервную дробь.
Он вернулся к окну. Полицейская машина все еще стояла у подъезда. Монеткин покраснел и смял в руке банку. Остатки пива выплеснулись на стекло.
Прошло, может быть, полчаса, а, может, всего несколько минут, которые показались Роману получасом, когда из-под козырька вынырнул полицейский, а за ним — Юлина ручка. Полицейский поцеловал ее, и, пятясь, отошел к машине, помахал фуражкой, запрыгнул в тачку и уехал.
Зазвенел домофон.
* * *
Роман открыл дверь и встал в проеме, скрестив на груди руки.
Подъехал лифт. Вышла, отряхивая зонтик, Юля.
— Ого! — она остановилась. — Что это ты, как на работе, нарядился?! Сегодня какой-то особенный день? — Юля сдвинула брови. — Я что-то забыла?
— Да… — Монеткин подтянул галстук и одернул пиджак. — особенный… Но ты ничего не забыла, потому что еще ничего не было…
— А что должно было быть?
— Сначала объясни, почему ты пришла только теперь? Твоя смена закончилась четыре часа назад!
— Может быть ты дашь мне войти? Или я так и буду всему подъезду объяснять?