Сумка раскрывается, и воздух из меня выходит, будто бы я сдувшийся шар. Дьявол! Как же я устала, хочу есть, спать, убивать. Особенно Уильямов Гудменов. Да, их я бы всех стерла с лица Земли, начиная с того, что прячется в шатре.
Присаживаюсь на корточки и вижу перед собой кепку. Из нее Уилл доставал имена тех, кто оказывался несчастным-слугой-беднягой. Мелкие листочки валяются у носков моих ботинок. Я собираю их, сгребаю в кучу и бросаю в кепку, однако неожиданно один из листочков переворачивается, и я читаю надпись: «Реган».
– Что? – Третий раз? Серьезно? Грудь распирает от негодования. Я выкидываю из кепки все листочки, переворачиваю их и понимаю, что на каждом из них лишь мое имя. – Ах ты сукин сын! – восклицаю я. – Вот это да, вот же ты кретин, Уильям Гудмен!
Я перевожу взгляд на вход в шатер, мне хочется сорваться с места, чтобы найти Уилла. Но я беру себя в руки. Это было бы слишком просто.
Вдохнув в грудь побольше воздуха, я не складываю листочки в кепку, а тянусь к рюкзаку, чтобы найти ручку или карандаш.
– Теперь мой ход, птенчик.
Мы уезжаем рано утром. Всем хочется спать, но еще больше хочется убраться отсюда как можно дальше. Мы не знаем, попытаются ли психи вернуть машину.
На улице занимается рассвет. Солнце всплывает над горизонтом, прохладный воздух в считаные секунды нагревается и становится душным, влажным, тяжелым. Я жмусь в угол, обхватываю ноги и тихо гляжу в окно, покусывая губы. Мне чертовски не по себе. Даже смотреть не хочу на руки и плечи. Я знаю, что там у меня синяки, отпечатки пальцев того кретина. Знаю, что где-то в волосах запеклась кровь, и еще я знаю, что смыть ее мне негде. Оттого я себя ощущаю грязной и чужой. Будто бы я – не я.
С Уиллом я не разговариваю. И не потому, что злюсь, а потому, что не хочу. У этого человека слишком много заскоков, как и у всех, но я не готова разгребать его дерьмо. У меня своего навалом.
Неожиданно я вспоминаю родителей. Как они там? Как мама? Возможно, у отца случилось просветление и он больше не бьет ее?
Мотаю головой и тут же жалею об этом: по всему телу прокатывается цунами из мурашек, и раны вспыхивают, словно факелы. Спину жжет. Я усмехаюсь.
Ирония какая-то: куда бы я ни пошла, везде мне попадает. А вдруг это знак? Может, у всех девушек по имени Реган отстойная жизнь? Нас мало, и поэтому тот чувак, что на небе, внимания нам больше уделяет. Проходится по списку и такой: ммм, а почему бы мне не поиздеваться над Реган? Какую бы выбрать… Ага! Их всего-то семь на семи континентах! По одной неудачнице на каждый участок суши.