– Верно. Но ты даже не попрощался.
– Тогда я бы не уехал, Кори.
– Ну и остался бы. – Мы с Бенни вновь смотрим друг на друга, и в груди у меня что-то обрывается, будто я камнем лечу с обрыва. – В Янгстауне жили люди, которым ты был дорог. А ты развернулся и слинял.
– Я виноват, знаю. Но иначе не получилось. Если бы я пришел прощаться, ты бы меня возненавидела, Ренни. Ты бы не поняла.
– Я такой отстойный друг? Не смогла бы поддержать тебя?
– Вряд ли. Я наговорил бы лишнего.
– Что такое ты мог мне сказать, что испугало бы меня? – Я усмехаюсь и поправляю волосы – всё время в лицо лезут. – Ладно, закроем тему. В конце концов, ты уехал, и уже прошло три года. Что рассуждать, правда?
– Но мы встретились сейчас, – неуверенно говорит он. – Судьба!
Я хмыкаю и пожимаю плечами. Уилл тоже верит в судьбу, и я, черт подери, понятия не имею, почему опять о нем вспоминаю.
Мы едем часа четыре, и Кори и Бертрам не утихают, болтая о какой-то чуши. Но мне нравится их слушать. Я отключаюсь и больше не думаю о том, что Бенни изменился, я изменилась, мы стали совсем другими. Я пребываю в иллюзии, словно жизнь не катилась к черту, а мои друзья всегда были рядом и хохотали до слез, хватаясь за животы и сгибаясь в три погибели. Я помню эти дни: горячие, яркие дни, когда ничего не могло испортить настроения, ведь около меня шли неумолкающие чудаки. Такое бывает: ты находишь настолько близких людей, что они не просто оказываются рядом, но и проникают в твои мысли, в твою голову. Бенни всегда знал, чего я хочу. Он чувствовал меня, слышал, хотя я рта не раскрывала. Как и Кори. Они подхватывали меня под локти, и мы носились по улицам, будто сумасшедшие, смеясь и толкая друг друга, а потом нам непременно попадало от каких-то заплесневевших соседей, но мы посылали всех к черту.
Да, я помню. Память – скверная штука. Ничего из головы не пропадает, как и слова о том, что Бертрам уезжает. Лишь несколько слов на бумажке, оставленной у порога моей двери. «Прости, отцу предложили работу в Нью-Йорке. Я никогда не забуду тебя, Ренни». Всё. Так просто отрезать, вырвать или сжечь. Я понеслась к его дому, а тот уже пустовал. Мне было так паршиво, что я неделю никуда не выходила. Я и Кори не могла видеть, ведь он мне напоминал о нас. О нашей троице. Скажите, ну кто будет смотреть Гарри Поттера, если вдруг исчезнет Гермиона? А кому понравится книга «Хорошо быть тихоней», если пропадет Чарли? Всё потеряет смысл. Так и случилось. Я пережила собственный конец света и валялась на кровати, представляя руины исчезнувшего будущего. Но потом боль утихла, обида исчезла. Люди забывают других людей, это, наверное, самое страшное.