— Не беспокойся, — добавил он, — я вернусь вовремя. Ровно в восемь в понедельник я буду в отеле. Мне нужно отдохнуть, а сделать это я могу, только уехав куда-нибудь.
— Тебе, говорят, звонили десятки раз, — сказал Коффман. — Разве ты не хочешь…
— Нет. Не хочу знать, кто звонил. Сейчас мне все безразлично. Я хочу побыть один.
Он уехал, так ни с кем и не повидавшись и не поговорив. Направился он на Виргиния-бич и под чужим именем остановился в курортном отеле. В пятницу лег спать сразу после ужина, не просмотрев газет и не послушав радио. В субботу и воскресенье большую часть дня пробыл на пляже. Он не забыл натереться лосьоном, чтобы избежать ожога, и лежал на песке, порой в полусне, и отдыхал.
Впервые за последние двадцать с лишним лет он был совершенно один в течение целых двух суток; впервые за двадцать лет целых сорок восемь часов он совершенно ничего не делал.
Пока он лежал на песке, нежась под горячими лучами солнца, одна и та же мысль сверлила ему мозг. Он старался прогнать ее, но она не уходила.
«Я должен повидаться с ними, повидаться и поговорить», — повторял он себе. Но не раньше, чем все кончится. Не раньше, чем наступит конец. Марта. Марта и дети. Придется выдумать какую-нибудь историю, чтобы они успокоились. Эта задача не из слишком трудных. Ему всегда удавалось находить объяснения для Марты. А уж она как-нибудь сама объяснится с детьми.
Что же касается Джил, то ему было известно, что она, уйдя с заседания, сразу же уехала в Нью-Йорк. Когда он ждал возле отеля, пока Морт вынесет ему чемодан, его поймал репортер из «Ньюс». Сказал, что разговаривал с Джил, но она, отказавшись давать какие-либо объяснения по поводу их отношений, велела со всеми вопросами обращаться к Рафферти. Заявила, что возвращается в Нью-Йорк, потому что ее лично разбор дела больше не интересует. Рафферти поверил репортеру и был благодарен Джил за то, что она не стала откровенничать с прессой.
Да, с ней тоже нужно повидаться и поговорить. Но и это не очень его беспокоило. Джил знала его, понимала и любила. Она всегда с ним, что бы ни случилось.
Еще Босуорт. Но нет, с Босуортом встречаться не придется. Босуорт умер.
Фаричетти. Вот с Фаричетти потрудней. По правде говоря, он еще не совсем решил, что делать с Фаричетти.
Он, разумеется, знал, что Томми в Вашингтоне, сидит и ждет его звонка. Да, рано или поздно, а повидаться с ним придется. Но чем он может помочь Томми? Решительно ничем. Абсолютно ничем. Томми сознательно пошел на риск, однако дело не выгорело. Что ж, бывает. Теперь это вопрос времени. Пройдет время, и о Томми Фаричетти позабудут. Нужно только сидеть тихо, не лезть, куда не следует, и все станет на свои места.