— Что произошло? — все еще не оправившись как следует, спросила девушка. — Где вы…
— Вы его дочь?
— Да, я его дочь.
— Он рассказывал, что у него есть дочь. Я Рафферти, Джон Кэрол Рафферти.
— Что произошло? — Марта повернулась к юноше и, не сводя с него глаз, повторила: — Что с ним случилось?
— Сначала была демонстрация, потом митинг безработных на площади. Ваш отец не принимал участия ни в том, ни в другом. Во время моего выступления появилась конная полиция, по спинам безработных загуляли дубинки. Двое полицейских загнали меня в угол и принялись колотить. На помощь мне бросился ваш отец. Кончилось это тем, что полицейские избили нас обоих.
Марта в упор смотрела на Рафферти, она видела в нем лишь человека, по вине которого пострадал ее отец.
— Демонстрации, демонстрации… — с ожесточением бросила она. — Мне казалось…
— Ничего, с ним все будет в порядке, — заверил ее Рафферти. — Так сказал доктор. Я, пожалуй, пойду.
— Можете поесть и выпить чашку кофе, если уж пришли. Все равно ужин испорчен. — Она пожала плечами, но ее злость прошла.
— Нет, не хочу. Большое спасибо, мэм, но…
— Меня зовут Мартой. Снимите пиджак — он у вас в крови, умойтесь и приведите себя в порядок. Доктор сказал, что вам нужно успокоиться, если вы не хотите, чтобы у вас снова началось кровотечение. Пойдите умойтесь, а я пока накрою стол.
— Ну что ж, есть так есть! — Рафферти улыбнулся, и Марта только теперь как следует его рассмотрела. Она обнаружила, что он очень молод (вероятно, моложе ее), что у него милые карие глаза и очень хорошие белые зубы, что его иссиня-черные волосы спускаются низко на лоб, что у него вовсе не смуглая кожа, как можно было ожидать, судя по цвету волос, а очень тонкая и очень белая, и румяные щеки.
Рафферти согласился поужинать, а позже Джеймс Деэни, присоединившийся к ним, чтобы съесть тарелку супа, уговорил его остаться переночевать. Тут же выяснилось, что Рафферти все равно негде провести ночь — как раз утром в этот день его выселили из меблированных комнат. Он не только переночевал, но и остался жить в комнате Стива, пустовавшей с тех пор, как брат Марты поступил на службу в военно-морской флот.
Дня через два Деэни устроился куда-то ночным сторожем, а неделю спустя Рафферти снова вернулся домой основательно избитым, с синяком под глазом и с выбитым зубом — он опять участвовал в какой-то демонстрации.
Марта была дома одна, когда пришел Рафферти. На этот раз она не застала знакомого врача, а другого Рафферти не разрешил ей позвать. Марте пришлось самой помочь ему раздеться, умыться и лечь в постель; она перевязала его и, сидя рядом, меняла согревающие компрессы на его распухшем лбу. Девушка немножко всплакнула, а позже, когда измученный юноша погрузился в глубокий сон, долго сидела у постели, разглядывая его и испытывая к нему безграничную нежность и любовь. Но была ли это любовь?