— В детстве, — наконец ответил он сухо и деловито, — мы вместе с Хэдном Босуортом воспитывались в сиротском доме святой Терезы в Сан-Диего штат Калифорния.
На этот раз сенатор Тилден не только во все глаза посмотрел на свидетеля, но, кашлянув, обратился к нему до того, как Эймс успел задать следующий вопрос.
— Уж не хотите ли вы сказать, — крикнул он, — что Хэдн Босуорт, как и вы, был воспитанником колонии для несовершеннолетних преступников?
Тилден был давним другом Хэдна и Грейс Босуорт и просто отказывался верить своим ушам.
— Да, сэр, это так, — подтвердил он. — Только тогда его звали не Хэдн Босуорт, а Поль Кук.
— Что?! Что это значит?
— Я сказал, — повторил Рафферти, — что тогда его звали Поль Кук и мы вместе жили в приюте святой Терезы. Затем он учился в университете в Канаде. Потом Поль переехал в Нью-Йорк и назвался здесь Хэдном Босуортом. Он стал страховым маклером. Несколько лет назад мы возобновили наши отношения и начали вместе заниматься деловыми операциями. Мы давнишние и близкие приятели.
Сенатор Тилден привстал.
— Но как понять ваше утверждение, что он назвался здесь иначе?
— Очень просто. Поль Кук изменил имя и фамилию и стал Хэдном Босуортом.
— Но зачем? Зачем это было нужно? — все еще отказываясь верить, сердито спросил Тилден.
— Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.
Тилден с силой стукнул кулаком по столу.
— Я требую, чтобы свидетель ответил! — заревел он. — Я не верю ни единому его слову, но настаиваю, чтобы свидетель ответил на мой вопрос.
— Я все же предпочел бы… — замялся Рафферти.
— Свидетелю предлагается ответить на вопрос, — безучастным официальным тоном заявил сенатор Феллоуз.
— Поль Кук, — после минутного колебания заговорил Рафферти, — изменил имя и фамилию, очевидно, по той же самой причине, по которой оказался в приюте для сирот. Когда Полю было двенадцать лет, его отец убил свою жену, мать Поля, и был приговорен к пожизненному тюремному заключению.
В зале на несколько минут воцарилось глубокое молчание; зрители, разинув от изумления рот, не сводили глаз с Джека Рафферти.
Первой нарушила тишину Мэри Элен Хеншоу, но, к счастью, ее услышали лишь немногие, так как в следующую минуту в зале поднялся невероятный шум.
— Боже милосердный! — воскликнула она. — Подумать только, дочь Грейс Босуорт — внучка убийцы!
Когда сенатор Феллоуз принялся стучать молотком, пытаясь восстановить порядок, Джейк Медоу уже выбежал из зала заседаний. Он не задержался в вестибюле, чтобы позвонить в редакцию, так как понимал, что там уже все известно — сотрудники газеты смотрят телепередачу. Поймав такси, Медоу помчался в аэропорт, намереваясь как можно скорее вернуться в Нью-Йорк. Однако он напрасно торопился. Медоу еще только садился в самолет, а Хэдн Босуорт уже вынимал из шкафчика флакон со снотворным.