Оба «Дельфина» отошли от лодки почти бесшумно и легли на курс. Их словно бы притягивали к себе далекие огни варненского порта. Шли параллельно берегу.
Давно Нечаев не видел столько огней. Они сверкали переливались. Даже небо над городом и бухтой было вызолочено жаром. Как будто и не было войны… Но тогда почему у входа в порт снуют катера? И зачем они то и дело сбрасывают глубинные бомбы?..
Война была и здесь, под этим веселым золотистым небом. Она напоминала о себе снова и снова.
Нечаев старался не потерять из виду Игорька и Трояна, головы которых то и дело пропадали в волнах. Его «Дельфин» шел почти по самой поверхности моря — вода достигала Нечаеву только до пояса — отстав от первой торпеды на несколько десятков метров.
Потом у Нечаева появилась новая забота. Патрульные катера! Но встречи с ними ему удалось избежать. Стоило Нечаеву нажать на рукоятку, как «Дельфин» послушно погрузился под воду. Пять метров, восемь метров, десять… Ориентируясь по компасу, Нечаев направил торпеду туда, где, по его расчетам, должен был находиться вход в порт. Не напороться бы только на мину! А сетевое заграждение они преодолеют, должны преодолеть…
Он знал, что порт имеет два входа. Левый был постоянно прегражден бонами, сетями и минами. Второй, правый, находился под неослабным наблюдением. Это возле него патрулировали быстроходные катера. Это его освещали лучи прожекторов, которые тщательно, метр за метром, ощупывали море, выхватывая из темноты то рыболовные сейнеры, неподвижно застывшие на внешнем рейде, то сторожевые катера. И хотя Нечаеву хотелось темноты, он все же направил «Дельфина» вправо. Лучше прожекторы, чем мины. Если поцелуешься с такой холодной дурой — сразу пойдешь ко дну.
Мины… Он вспомнил, что Николай Сергеевич о них предупреждал. Немецкие «теллерминен» были похожи на диски, насаженные на металлические штанги. Один, в десятке метров от него второй, а там и третий диск, и четвертый… И еще Николай Сергеевич говорил о береговых минах «иерстен» типа А. Подплыви поближе, и сразу обнаружишь взрыватель. Но он, Нечаев, нелюбопытен. «Приятно было познакомиться издали», — как сказал бы Костя Арабаджи.
Ему опять вспомнился Костя Арабаджи. Не потому ли, что он, Нечаев, чувствовал свою вину перед ним? Тот, конечно, ему никогда не простит, что он взял себе в напарники Сеню-Сенечку. И того, что он не попрощался с ним, Костя тоже ему не простит. Он обидчив, это все знают. Но «шутки в стороны», как опять-таки сказал бы Костя Арабаджи. Нечаев подумал, что Гришка Троян не теряет времени даром и что ему тоже надо спешить.