— Привет, дорогуша, — еле слышно произнёс он. Говорил Людцов, считай, одними губами, почти касаясь перламутровой ушной раковины пленницы.
Краля не подавала признаков жизни. То ли не слышала, то ли делала вид, что не слышит, то ли давно издохла, испустила с голодухи дух. Владислав отщелкнул наручники и в это время, точно подловив момент, Ирина со всего размаху попыталась залепить ему пощёчину левой рукой. Хорошая была бы пощёчина, увесистая, но Людцов, несомненно ожидая подобного подвоха, ловко и своевременно перехватил руку женщины. В первую секунду сильная и жилистая, рука Ирины быстро обмякла. Скоро она превратилась в беспозвоночное нечто, кибернетик держал её, словно кусок резинового шланга. Он беззлобно рассмеялся:
— Я так и знал. Ты в своём репертуаре. Маленькая моя девочка, ты становишься слишком предсказуемой. Это удручает, согласись. Может попробуем что-то новенькое.
Владислав вдруг поднялся и широким жестом сгрёб Ирину на руки. Женщина совсем не сопротивлялась, она оказалась лёгкой и вялой, Людцов нёс её, словно мешок с тряпьём. Он боялся, что какая-то часть женского тела вот-вот начнёт по ходу отваливаться: рука или может правая нога, или поочерёдно начнут выпадать все рёбра, прорывая тонкую мешковину плоти — рёбрышко за рёбрышком. Пройдя в центр помещения, он осторожненько положил женщину на железный стол, на котором производили вскрытия. Наручники звякнули о металлическую поверхность. Опустив тело, Владислав с нежностью облизал женщине чёрствые потресканные губы. Ирина смотрела на него отсутствующим взглядом, как будто её это не касалось. Можно было подумать, что женщина парализована или находится под действие сильных препаратов.
— Пошёл на хуй, — вдруг произнесла Ирина низким хрипловатым голосом. Сказанная как бы ни с того ни с сего грубость тяжело повисла в воздухе.
Кибернетик осклабился от удовольствия. Такая Ирина ему определённо нравилась. Он буквально ползал по поверхности её плоского тела, извиваясь на нём подобно песчаной гадюке.
— Тише, дорогая, не разговаривай, ты же знаешь — тебе нельзя. Ты слишком слабая — береги силёнки.
— Хрен тебе, — выдавила женщина в ответ.
Людцов находил это замечательным, он опустил свою голову на халат в том месте, где у женщины находился пах. Владислав бережно прижался к нему лицом, сквозь ткань впитывая живые, насущные ароматы.
— Ты представляешь, кого я сегодня видел? — вдруг спросил Людцов, отпрянув назад от вместилища пьянящих ароматов. — Ни за что не догадаешься — Мишку Асклетина. Он почти не изменился, всё такой же майор медицинской службы — красавец и спортсмен; кажется, разряд по вольной борьбе. Правда сегодня он верещал как последний ссыкуняра. Даже странно, что взрослый мужик может так верещать.