Владислав шёл по коридору, хрустя осколками стекла; какие-то металлические детальки скрежетали под грубою подошвою его ботинка. Носком его Людцов отфутболивал попадавшиеся на пути теки с документацией. В местах где отвалились декоративные панели внутренней обшивки просматривались пористые, ярко-жёлтые пласты утеплителя и свисали тропические лианы электрических кабелей, толщиной с кисть взрослого человека. Кое-где продолжали работать лампы дневного света. Некоторые люминесцентные трубки безостановочно моргали, не в состоянии стабилизировать ионную дугу. Магистральные короба во многих местах были погнуты под действие кинетической силы; на каких-то отрезках пути большие их сегменты полностью отсутствовали, сорванные чудовищной перегрузкой. Короче говоря: Содом и Гоморра. Людцов привычно двигался в этом бедламе. В этом Содоме и Гоморре он был своим, здесь он чувствовал себя, как рыба в воде. Он любил эту обстановочку всеобщего разврата и бесповоротного упадка. Она согревала ему дряблую душу. Спать желательно под шёлковым балдахином, но постоянно жить в подобном интерьере, наверное, было бы очень скучно.
Вездеход остановился на краю обрыва. Вниз уходил поросший кустарником, каменистый склон, достаточно крутой, хотя при желании, разумно маневрируя, вездеход мог бы совершить по нему экстренный спуск, возникни в том необходимость. Совершить спуск — да, но не подъём; с подъёмом всё обстояло гораздо хуже, подобная крутизна была машине явно не по плечу. Негромко щёлкнув, правая сторона кабины раскрылась.
— Кажется здесь, — сказал Людцов и молодцевато спрыгнул с подножки вездехода.
Оказавшись на земле, он выпрямился и шумно вдохнул окружающий воздух. Нижнюю часть его лица скрывала лёгкая дыхательная маска, похожая на намордник для человека. Владислав Людцов выглядел довольным, его не скрытые маской щёки порозовели, приняли колбасный оттенок. Можно было подумать, что он приехал сюда, чтобы совершить утреннюю разминку — несколько гимнастических упражнений на лоне дикой природы. Да уж, Владислав выглядел бодрячком.
— Выгружай, — сказал он, обращаясь к сидящему на месте водителя андроиду. Левая сторона кабины тоже щёлкнула и раскрылась; теперь кабина вездехода стала напоминать распустившийся бутон цветка.
Еремей, повинуясь приказу, спустился на почву и подошёл к внушительной корме вездехода, где находилось грузовое отделение. Грузовой отсек тут же трансформировался, бесшумно выдвинув наружу правильный, продолговатый предмет, очень похожий на гроб — контейнер номер четыре. Контейнер номер четыре имел прямоугольную форму и был длинною метра два. Он состоял из двух неравных половинок: нижняя, металлическая, та что побольше и верхняя — поменьше, сделанная из какого-то полупрозрачного материала. При этом верхняя половина выглядела как будто запотевшей. Внутри контейнера что-то находилось, оно туманно просматривалось сквозь мутную поверхность крышки — что-то длинное и неровное, словно лежащее, вытянувшись во весь рост.