История военного искусства с древнейших времен до XVII столетия (Михневич) - страница 55

Другое соображение, тоже немаловажное, заставляло остановиться на вторжении во владения Рима через Цизальпинскую Галлию: Македония владела Пелопоннесским полуостровом и была настроена враждебно к Римской республике; война, казалось, была близка между ними, и тогда Цизальпинская Галлия являлась естественным театром для соединения карфагенской и македонской армий.

Таким образом, безопасность операционной линии в смысле пути наступления и пути подвозов, а также возможность усиления присоединением враждебных Риму народностей заставили Ганнибала наступать через Северную Италию.

Подготовка к величественной борьбе велась уже Гамилькаром и Гасдрубалом: завязались сношения с галлами, изучены средства и пути приронской и альпийской страны и заключены тайные соглашения с вождями и главами народов. Так как страна от Эбро, к северу до долины Роны, находилась во власти народов, враждебно настроенных к Карфагену, которые, следовательно, могли угрожать операционной линии Ганнибала, то он решается нарушить условия с Римом и в течение 220–218 г. предпринимает ряд походов и экспедиций за Эбро, с целью покорения, причем он искусно пользуется отвлечением внимания и сил Рима, занятых в это время войною в Иллирии. Успешное завоевание земель и назревший союз в долине По – в 218 г. – побуждают Ганнибала к еще более решительному вызову: он энергично нападает на колонии восточного побережья Иберийского полуострова, покровительствуемые Римом, захватывает их и, после 8-мимесячной осады наиболее богатой и сильной колонии – Сагунта, берет этот город. Богатства колоний и деньги, вырученные за продажу всего населения в рабство, составили союзный фонд для решенного вслед за тем движения к Альпам. Одновременно с этими событиями загорается восстание галлов в долине р. По.

Операции на побережье и против Сагунта имели важное стратегическое значение: 1) уничтожением союзных с Римом городов достигалось обеспечение базы и операционной линии; 2) сюда, на Иберийский полуостров, притягивалось внимание римлян (демонстрация) и 3) успешные и вызывающие действия Ганнибала показали народам, что сила на его стороне, и подорвали страх их перед римлянами.

После взятия Сагунта Ганнибал решился немедленно двинуться в Италию, оставив необходимые силы для защиты Испании и Африки, так как он, подобно Гамилькару и Гасдрубалу, командовал войсками обеих стран.

Карфаген располагал вооруженною силою в 120 000 пехоты и 16 000 кавалерии, из которых треть была набрана в Испании. При них должны были идти 37 слонов для устрашения неприятеля, но никак не для прикрытия пехоты Ганнибала, которая в этом не нуждалась. Армия эта отличалась высокими достоинствами в военном отношении: связав себя с вождем, сильная верою в него и в себя, благодаря постоянным успехам и победам, богатая боевым опытом, заинтересованная в каждой экспедиции надеждою на большую добычу, – все это делало карфагенскую армию, по внешности представлявшую сброд людей разных племен и народностей, отличным орудием в руках гениального полководца, каковым являлся Ганнибал, стяжавший себе высокую репутацию в армии своим искусством и личною доблестью еще в звании помощника Гасдрубала. Вот как говорит об Ганнибале Тит Ливий, которого нельзя заподозрить в пристрастии: «С самого начала Ганнибал обратил на себя взоры и снискал любовь целого войска. С особенным участием взирали на него старцы, заслуженные воины, находившие в его чертах разительное сходство с его отцом, их любимым полководцем. Но вскоре личные качества его еще более привязали к нему сердца всех. Действительно, никто и никогда не соединял так в характере своем уменья повиноваться и начальствовать, как он, а потому трудно было бы решить: кто более любил его, полководец или войско? Его, предпочтительно перед прочими, избирал Гасдрубал каждый раз, когда нужно было привести в исполнение какое-либо предприятие, требовавшее особенной решительности и отважности. Войска же не оказывали никому такого доверия, какое имели к нему, когда он предводительствовал ими. Никто не превосходил его неустрашимостью, когда предстояла опасность, ни присутствием духа в самой опасности. Никакие труды не могли одолеть телесных сил его и твердости его духа. Он одинаково переносил и холод, и зной. Необыкновенно умеренный и воздержный в пище и питье, он ел и пил в такой лишь мере, какую требовала самая строгая необходимость. Он трудился и отдыхал и днем, и ночью, без различия, посвящая сну только свободное от занятий время и не ища для сна ни тишины, ни спокойного ложа. Нередко войска видели его спавшим на голой земле, в плаще простого воина, между стражами и часовыми. От равных себе он отличатся не роскошью одежды, но добротою оружия и коней и был в одно и то же время и лучшим пешим, и лучшим конным воином в войске. Наконец, он всегда первый шел в бой и последний возвращался из него». Затем Тит Ливий уже изменяет своему беспристрастию и в противоположность военным достоинствам Ганнибала приписывает ему «бесчеловечную жестокость, коварство, отсутствие всякого уважения к справедливости и ко всему, что только есть наиболее священного для человека, – всякого страха к богам, – всякого уважения к клятве». Но это происходит от глубокой ненависти римлян к человеку, который чуть-чуть не стер их с лица земли. Ни Полибий, ни Плутарх не приписывают Ганнибалу этих последних качеств.