Работа, выполненная командой Вайнберга, подтверждала эту догадку: ее представители показали, что они способны превратить здоровые человеческие клетки в злокачественные, опираясь на комбинацию пяти онкогенов и опухолевых супрессоров. Любопытно, что для аналогичной трансформации мышиной клетке требуется лишь два онкогена, что подчеркивает разницу в восприимчивости к раку между грызунами с небольшой продолжительностью жизни и представителями нашего вида. Как и предсказывает «парадокс Пето», для запуска опухоли в долгоживущем и крупном организме, подобном нашему, требуется гораздо больше «попаданий», чем для провоцирования онкозаболевания у крошечной мышки. Люди необычайно устойчивы к раку, хотя нам порой может казаться иначе.
Через сто с лишним лет после того, как были высказаны первые предположения, объяснявшие появление рака повреждениями хромосом, мы наконец смогли составить представление о том, каким образом определенная комбинация дефектных онкогенов и опухолевых супрессоров позволяет больным клеткам переходить к бесконтрольному росту и обманывать смерть. Некоторые из этих сбоев могут передаваться по наследству, изначально закладывая неприятные жизненные риски, но в большинстве своем они накапливаются на протяжении жизни, формируя по мере человеческого взросления набор «опечаток» в книге генетических рецептов, управляющей нашими клетками. Поврежденные клетки в подобных случаях начинают беспрепятственно расти; процесс набирает скорость, в списке мутаций все большее их количество помечается галочкой, а заканчивается все неизлечимым метастатическим раком.
Но вернемся в Бостон. Боб Вайнберг допивает остатки своего горячего шоколада и рассуждает о своей карьере, посвященной разгадыванию генетических головоломок, связанных с раком: «Я никогда не говорил, что нам удастся найти все гены или что мы сумеем найти лекарство от рака. Я вовсе не думал, что открытие онкогена Ras само по себе решит проблему рака, поскольку знал, что все будет гораздо сложнее, – размышляет он с присущей ему рассудительностью. – Тем не менее к 1999 году многие утвердились в мысли о том, что если бы у нас имелся полнейший репертуар мутаций, в сочетании своем заставляющих здоровую клетку превращаться в злокачественную, то с концептуальной точки зрения это было бы весьма удовлетворительным результатом. Более того, кто-то мог бы даже подумать, что мы, возможно, почти решили проблему рака».
Это, однако, иллюзия, которая быстро испаряется.
Немеланомный рак кожи в ряду прочих онкологических заболеваний стоит как бы особняком. Из-за того что его опухоли редко приводят к смерти и легко поддаются лечению, во многих странах их даже не учитывают в регулярной статистике рака. Тем не менее эта разновидность рака очень распространена: ежегодно она поражает более миллиона человек, в особенности тех, кто живет в солнечных местах и при этом обладает светлой кожей. Повсеместность и распространенность делают немеланомный рак кожи полезной моделью, позволяющей лучше понять генетический путь, ведущий к раку вообще, придерживаясь при этом расхожей идеи о том, что здоровая клетка постепенно накапливает ошибки в особо важных генах.