Ему не просто понравилось, у него аж скулы сводило от желания продолжить то, что так бесцеремонно прервала Анна. К тому же, раз крепость пала, Рус не видел ни одной причины, почему он не может больше в нее входить.
Да, Флора стала его гораздо раньше, чем планировал, ну уж как получилось. Теперь ему не хотелось думать ни о ком другом, тем более тащить в постель, и вряд ли захочется в ближайшее время. Недаром столько лет мечтал о младшей Карц. Пусть это лето будет апельсиновым, а осенью… Впрочем, до осени еще надо дожить.
– Мне тоже понравилось… – призналась юная соблазнительница и тут же покраснела.
Ее щеки в буквальном смысле сравнялись цветом с ее облегающим красным платьем.
– Вот и отлично! – кивнул Рус. – Теперь я живу здесь. Дам тебе ключи, сможешь приходить, когда захочешь…
– Зачем? – удивилась Флора.
Трубачев громко усмехнулся:
– Мне, конечно, понравилось делать это на кухне у дяди Натана, но хотелось бы заниматься с тобой любовью не боясь, что посередине процесса явятся твои предки… Натан Альбертович выдерет мне ноги или еще какие-нибудь части тела, если застукает. Так что здесь, Апельсинка!
– Ты хочешь, чтобы мы занялись любовью? – спросила она, прикусив губу.
– Я хочу делать это периодически. Мы подходим друг другу, не вижу причин, почему должны отказывать себе в удовольствии…
– Если родители узнают, они нас прибьют…
– Им не обязательно знать… Давай поделим это лето на двоих – только ты и я…
– В смысле не встречаться ни с кем другим? – спросила она и в ожидании ответа еще сильнее прикусила губу.
– Да, Флора!
– А ты? Ну… в смысле… твои блондинки…
– А у меня будешь только ты! Согласна?
Она не ответила, просто кивнула, но для Руса это было сродни выстрелу из пистолета во время старта. Ситуация разъяснена, согласие получено, больше не нужно ждать…
Он резко придвинул Флору к стене, повернул к себе спиной и потянул вниз молнию. Раздеть малышку оказалось совсем просто: один вжик – и можно стаскивать платье с плеч, что он и сделал. И вот его награда: спина и попка, прикрытая лишь несколькими ниточками, которые язык не поворачивался назвать трусиками.
– Упрись руками в стену! – скомандовал он.
Апельсинка подчинилась и громко охнула, когда он прошелся руками по ее попе, талии, потянулся к застежке бюстгальтера, а расстегнув, тут же накрыл груди ладонями.
– Обалдеть, какая же ты… Улетная девочка…
«Один сплошной кайф… Попробую с ней по-всякому…» – добавил он уже про себя.
Развернул ее к себе лицом, впился в губы, раздвинул их и начал нешуточную войну с ее языком. Руки как очумевшие блуждали по так сильно желаемому им телу. Но как только Рус собрался стащить с девчонки псевдотрусики, она вцепилась в его руки.