В моем понимании симпатичный чернобровый спортсмен выглядит совершенно не так. Но у нее, похоже, свое видение прекрасного.
– Он старый… – всё же выдавливаю из себя правду, хоть и знаю, что разочаровываю приемных родителей.
– Ну да, не юнец… – поджимает губы мама Марисоль. – Но это же плюс!
– Какой же это плюс? – этот вопрос вырывается из меня, словно черт из табакерки.
– Ну как же! – всплескивает руками она. – Чем старше мужчина, тем с ним проще! И тем больше он будет тебя любить… Ты же хочешь, чтобы тебя любили, ведь так? Я сама тебе его выбрала!
– Ты мне его выбрала? – хмурю брови.
– Конечно! Настояла, что именно тебе жениха выберу я! Он добрый, щедрый, заботливый, у него нет детей… После смерти оставит свою фабрику тебе!
– После смерти?
Меня больно режут ее слова. Мы ведь только должны пожениться, а приемная мать уже рассуждает о смерти… Что же это будет за брак такой?
Впрочем, я всегда знала, что она очень меркантильная, как и ее муж. Ведь правда, по ее логике получается, что у меня не жених, а сплошное золото-бриллианты. Марисоль всё на свете деньгами меряет, недаром на ней вечно украшений прямо как на новогодней елке, и каждый день разные. В этом плане муж балует ее безбожно. Впрочем, отчего бы не баловать, если деньги есть. Приморская гостиница, в которой мы все живем, приносит семье Габарашвили отличный доход, плюс калым, который платят женихи за каждую из приемных дочерей… Можно золотом хоть с ног до головы обвешаться, и еще огромная куча останется.
Каждую из нас выдают замуж сразу по наступлении совершеннолетия. Мне исполнилось восемнадцать позавчера, пришел мой час… И все-таки я надеялась, что мне они выберут кого-то, с кем можно будет жить не зажмуривая глаза, а заодно не затыкая нос. Ведь я – любимица! Я четыре года исполняла всё-всё, что мне велели, я очень старалась, вела себя идеально, я заслужила!
«Грязная маленькая Лизка! Ты ничего хорошего не заслуживаешь!» – не мои слова… и даже не слова моих приемных родителей. Этот голос появляется в моей голове, когда происходит что-то плохое, и принадлежит он моему биологическому родителю – тому, кого не видела много лет и не хочу вспоминать.
«Успокойся, успокойся, пожалуйста, успокойся!» – пытаюсь внушить себе, делаю глубокий вдох.
– Я вижу, ты расстроилась, Лизонька… – с деланым спокойствием подмечает папа Авзураг.
«Нет, блин, обрадовалась, что вы меня за старпера замуж…»
Вслух, конечно, такое не говорю, не хочу схлопотать хорошую порцию ремня. Я уже ученая, спасибо.
– Всё в порядке, я всем довольна… – отвечаю тихонько.