Войцех мягким, но настойчивым движением развел ее руки. Под темным платьем, перехваченным под грудью бархатной лентой, круглился слегка выступающий живот. Жюстина отшатнулась, снова запахнув шаль. По ее щекам катились слезы.
— Простите меня, господин граф.
— Войцех, — тихо сказал он, поднимая ее подбородок одной рукой, а другой осторожно утирая слезы, — меня зовут Войцех, Жюстина.
Войцех усадил ее в кресло у камина, сел напротив, собираясь с мыслями. Жюстина уже не плакала, но в ее блестящих глазах плескалась тревога. Она ждала его решения с затаенным страхом, и это показалось Войцеху ужасно несправедливым. Эта гордая женщина не заслуживала такого унизительного положения. Внезапная мысль озарила его.
— Ты не продаешься, Жюстина, — уверенно сказал Войцех, — это я помню. И я знаю, что мой отец никогда не совершил бы бесчестного поступка. Не бойся, расскажи мне все.
— Граф… — Жюстина запнулась и замолчала. А когда заговорила вновь, голос ее звучал тверже и решительней, — Янош хотел венчаться, как только стало ясно, что у нас будет ребенок. Но я убедила его дождаться вашего приезда, или, хотя бы, письменного уведомления, что вам известно о его решении. Я не хотела, чтобы кто-то дурно подумал о моих чувствах. Ваш отец был замечательным человеком, Войцех, и я искренне любила его. И сейчас люблю. Но что толку говорить о том, что могло бы случиться? Судьба распорядилась по-своему. Если бы не война, я бы уже покинула Мединтильтас. Я не хочу ставить вас в двусмысленное положение.
— Думать забудь! — Войцех подхватился с кресла, стремительно прошелся по комнате из конца в конец. Оглянулся. Лицо Жюстины выражало крайнюю степень изумления.
— У меня теперь никого не осталось ближе, чем ребенок, которого ты носишь, — уже спокойно сказал Войцех, снова вернувшись в кресло, — неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы мой брат…
— Или сестра, — с несмелой улыбкой вставила Жюстина.
— Или сестра, — улыбнулся в ответ Войцех, — неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы мои близкие терпели в чем-то нужду? Чтобы они не получили хотя бы доли той заботы, которой я им обязан? И отец… Я рад, Жюстина, что ты, пусть ненадолго, подарила ему счастье, которого он столько лет был лишен.
— Не стоит благодарности, — холодно ответила Жюстина.
— Прости. Я не хотел тебя оскорбить. И, пожалуйста, помолчи минутку. Дай подумать.
Минуты Войцеху хватило с лихвой. Он вскочил на ноги, потянул Жюстину за собой к выходу из библиотеки.
— Идем! Скорее!
В его голосе была такая несокрушимая воля и властность, что Жюстина даже не решилась спросить «куда?» и, едва не бегом, последовала за Войцехом, увлекаемая его сильной рукой.