Оркестр, однако, был совсем недурен, а пара бокалов шампанского окончательно прогнала из его головы серьезные мысли, и Войцех окунулся в пьянящую атмосферу праздника, решив отложить политические интриги до другого случая.
К полуночи твердая решимость не то чтобы ослабла, но как-то перестала занимать его мысли, и разгоряченный танцами и двусмысленными разговорами Войцех, спросив у проходившего с подносом лакея стакан лимонаду, направился в оранжерею, охладить пыл. В длинном помещении под стеклянной крышей красные китайские фонарики, свисающие с апельсиновых и лимонных деревьев, разгоняли душный полумрак, из темных уголков доносился приглушенный шепот и шелест сминаемого шелка, но здесь, все-таки, было не так многолюдно. Присев на кованую скамью с узором из сплетенных листьев, Войцех приложил ледяной стакан к пылающему лбу, и вздохнул. Всю пышность бала отдал бы он за скромный уют квартирки в Пасси.
* * *
— Удачная мысль, граф, выставить напоказ свое истинное лицо там, где другие пытаются его скрывать.
Безупречный французский с неуловимым мягким акцентом. Холодная ирония, небрежная уверенность. Голос показался до боли знакомым. До страшной, раздирающей внутренности боли, которую хотелось, да не получалось забыть, как дурной сон. И маску он тоже узнал, гладкое белое лицо с павлиньим пером, окаймляющей левую глазницу. В черных прорезях маски глаза пылали красным, отражая свет китайских фонариков.
— Кажется, я должен вас поблагодарить, — почти не дрогнувшим голосом заметил Войцех, — но, по правде сказать, я не уверен, стоит ли это благодарности. Моя жизнь принадлежит мне, незнакомец.
— Вы все еще не верите в вечную жизнь? — бесстрастная маска не улыбнулась.
— А должен? — пожал плечами Войцех. — Если я ошибаюсь, и там, за гробом, что-то есть, я узнаю это. Знать и верить — не одно и то же.
— Вы узнаете это, граф, — кивнула маска, — прежде, чем умрете. Даю вам слово.
— Приходите лет через пятьдесят, — рассмеялся Войцех, — я собираюсь жить долго.
— Дольше, чем надеетесь, и меньше, чем думаете, — алое пламя полыхнуло в черных глазах нестерпимым блеском. — Вам понравилось убивать?
— Нет, — уверенно ответил Войцех.
И задумался. Незнакомец умолк, терпеливо ожидая ответа.
— Нет, — повторил Войцех, — мне нравится побеждать. Это честная игра, незнакомец.
— В таком случае я ошибся, — вот теперь насмешка прозвучала неприкрыто и явственно, — примите мои поздравления, граф, у вас удачный костюм.
Ответить Войцех не успел, собеседник растворился в тенях, и только дальний шепот прошелестел в листве, то ли эхом, то ли отзвуком собственных мыслей Шемета.