Но этого не желала знать Антанта, стремящаяся заставить воевать против Советской России государства-лимитрофы. Одной из таких стран явилась Польша, опиравшаяся на поддержку Франции. Воскресшее из небытия польское государство обнаружило огромные территориальные притязания, в том числе и главным образом к России. Руководство Польши претендовало на земли Украины и Литвы. И рубка началась.
Жестокостью отличались, без сомнения, обе стороны. Но особо преступно повели себя ляхи в отношении военнопленных красноармейцев и красных командиров. В книге Исаака Бабеля «Конармия» ярко подана ситуация той жестокой сечи и жутких условий жизни советских военнопленных в польских казематах. По существу, это были предвестники нацистских лагерей, куда попали и сами гоноровые шляхтичи через два десятка лет с началом Второй мировой войны.
Юзеф Пилсудский — «начальник государства» — в неоднократных беседах с иностранными дипломатами заявлял, что Войско польское намного сильнее и белогвардейцев, и Красной армии вместе взятых. Хотя англичане не разделяли этих взглядов, считая, что Варшава явно переоценивает свои силы.
А в это время командующий Западным фронтом Тухачевский приказом № 1423 от 2 июля 1920 года призывал:
«Бойцы рабочей революции. Устремите свои взоры на запад. На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам! Стройтесь в боевые колонны! Пробил час наступления. На Вильну, Минск, Варшаву — марш!»
Он не раз вместе с Троцким обращался к красноармейцам:
«На штыках понесем счастье!»
Но они были настолько одурманены пропагандистской лихоманкой, что не понимали — на штыках счастье не несут! В результате Красная армия потерпела поражение по двум причинам. Во-первых, из-за уверенности Тухачевского, что Польша во главе с «начальником государства» Пилсудским проиграла, а поэтому сопротивление Варшавы Тухачевский считал сломленным. Получается так, что он верил (под сильной идеологической обработкой Троцкого) — Польша должна быть побеждена. Через ее территорию идет дорога в Германию и другие европейские страны.
Однако именно в этот момент Красная армия была отброшена. Она отступала столь же стремительно, как и стремительно наступала. Вожди кремлевские назвали это фиаско большевиков «катастрофой», после которой впервые отметились публичные столкновения между Троцким и Сталиным.
Во-вторых, если в Москве грезили мировой революцией, то в Варшаве мечты были поскромнее — создать новую Польшу с границами от Балтийского до Черного морей. Территорию возрожденной Речи Посполитой планировалось расширить за счет захвата земель Германии, Белоруссии и Украины. Что они практически и сделали после провозглашения своей независимости. Боясь обострения и опасаясь последствий русско-польской рубки, британский руководитель МИДа лорд Джордж Керзон предложил провести разграничительную линию, т. н. «линию Керзона». Она, казалось, должна была устраивать стороны. Но Пилсудскому этого показалось мало, и он в марте 1920 года двинул войска на Белоруссию.