– Слишком маленький, – парировал я. – А если трость может огнем плеваться? Или еще что-нибудь делать? Хотя тут же медвежья голова….
– И что? – прищурилась девушка. – Это должно что-то значить?
– Ну как же, – вот здесь меня смутить было нелегко – книжек в свое время я перечитал огромное количество. – Ведь всякое зверье обозначает силу. Медведь – физическую, лиса – умственную. Какой-нибудь орел – свободу или что-нибудь воздушное.
Запнувшись, я внимательно посмотрел на медвежью голову, с упреком глядящую на меня в ответ.
– Вот тебе медведь. Вот тебе сила воздуха, которая по твоим же словам со всем этим никак не связана. Где логика?
– Почему тебе надо под… колоть обязательно, а? Ведь символизм же чистой воды. Иначе зачем голову медведя делать?
– Мастеру нравились медведи? – чуть приободрившись, ответила Дарья, а ее рука в это время так и летала по листу бумаги. – За время, что я изучала все неизведанное, я поняла один важный момент.
– И какой же? – я внимательно рассматривал тонкую работу – затылок головы, где был прочерчен едва ли не каждый волосок. Даже не затерлось со временем!
– Что для полного понимания надо откинуть людское невежество, предрассудки и выдумки, – она придвинула себе стул, села на него, потом вскочила, чтобы закрыть окно, и вернулась на свое место. Под ее ногами при этом громко хрустели остатки разбившейся штукатурки. – А их в историях о подобных вещах – процентов девяносто, а то и девяносто девять.
– Например? – мне вдруг стало жутко любопытно, что же считается такими предрассудками и выдумками. Все людское и человеческое, что ли? Я повернулся к матрасу. – Сюда же все равно привезут еще один, может мы его прямо сейчас…?
– Попробуй, – не отрываясь от бумаг ответила рыжая, а я подумал, как двусмысленно прозвучало мое предложение. – Только не…
Но я уже взмахнул рукой, удерживая трость за набалдашник, как топор. Замах вышел действительно хорошим, к тому же я явственно представил себе предстоящий эффект. В результате ударной волной меня опрокинуло на спину. Треснула ткань и в воздух поднялись тысячи перьев. Дом вздрогнул, а только что закрытые окна позади меня снова захлопали.
– Не переусердствуй, – услышал я окончание фразы через звон в ушах. – Здорово. Прекрасно, – теперь она, кажется, аплодировала. – У меня нет матраса и дом тоже с трудом устоял. Понимаешь, сколько сил в этой штуке?
– Угу, – я перевернулся на живот, потом встал на колени и разогнулся. В комнате царил разгром. Хорошо, что соседей нет. А вообще, чем только они думали, выбирая жилье в доме, где есть люди, а не в заброшке какой-нибудь. – Дофига. Бесконечно много.