— Точно тебе говорю, — он начал трясти головой, как ненормальный.
— Отвали уже, — встала, забрала чашки обоих и принялась мыть.
Пашка встал, не удосужившись даже убрать за собой крошки со стола, и вышел. Из его комнаты тут же послышались звуки гитарного перебора.
— Заходил вчера к вам в кафе. — Окликнул он меня, когда я проходила мимо его комнаты.
— И? — Вошла и устало плюхнулась на его кровать. Прямо в одежде. — Опять хотел на Солнцеву посмотреть?
— Ага!
— И как?
Пашка мечтательно закатил глаза.
— Нормально так…
— Ох, Суриков, она тебе не по зубам. Это я тебе точно говорю.
— Чего это?
— Ну, ей мужчины нравятся, понимаешь? Такие чтоб мужчины-мужчины! — Я напрягла бицепсы, изображая кого-то вроде Халка или Шварца. — Чтоб сила, борода православная и чесночный дух на полкилометра!
— Пф! — Не злите Павлика. Брат весь надулся, вскидывая брови вверх. — Да я ее заполучу на раз-два. Спорим?
— Ой, нет. Хватит мне споров на сегодня! — Я заложила руки за голову. — Солнцевой я сказала то же самое. Что без таких ухажеров, как мой брат, она точно обойдется.
— Почему это? — Он казался оскорбленным. — Ты сейчас разбила чужое счастье, детка.
— Да на хрена ей такой лоботряс, как ты?
— Ладно-ладно, Марья, — прищурился брательник, — земля — круглая!
— Тебе не светит. У Солнцевой все равно со вчерашнего дня обет безбрачия действует.
— Чего? — Скорчил удивленную гримасу.
— Да. Сказала, что садится на кефирно-огурцовую диету и отказывается от мужчин.
— Почему?
— Потому что у нее жопа целлюлитными слезами плачет. Вот почему!
— Ох, женщины. — Продолжая перебирать струны, закатил глаза Пашка. — Нормальная у нее задница. А мужчинам-то за что бойкот?
— Несчастная любовь.
— Скажешь по секрету?
— Не-а. — Я встала, схватила со стола конфету и отправила в рот. Направилась к двери, напевая. — Мои стихи, твоя гитара. Мы отличная па-ра…
— Э-э-э! — Суриков скривил лицо. — Не надо при мне такую попсятину гнать.
— Лучше твое старье, да ведь? Джордж Бенсон, Уисперс, Орландо Джонсон, ага? Или еще что-нибудь доисторическое?
— Есть кое-что из новенького. — Брат нажал на кнопку стерео-системы, и в комнату тут же ворвались первые звуки Bruno Mars — 24k magic.
Я не удержалась и пустилась в пляс рядом с хохочущим Пашкой. Он чертил носом вертикаль и отбивал ритм ладошками. Нам с детства нравилось так дуреть вместе. Единственное, что изменилось, мы теперь не скакали на кровати на пару, доводя маму до бешенства.
— Пришел вчера с занятий… — начал он, когда песня закончилась.
— Оу, ты опять ходишь на занятия! — Рассмеялась я, поправляя прическу. — Молодец, хвалю!