— Отдавать все равно нечем. — Предупредила она. — Мать все пробухала.
— Несладко тебе.
— Есть маленько. — И примирительно тряхнула сигаретой. С таким жестом обычно пьют «за ваше здоровье».
— Не обзывай его больше, ладно?
— Кого? Твоего этого? — Девчонка пару раз дернула плечом, заставив меня неодобрительно нахмуриться.
— Да.
— Без бэ. — Наверняка, это означало согласие. — Больше не буду.
— Он нормальный. Как и мы. Просто его мозг… работает немного по-другому. Дядя Ваня, он хороший. Он меня спас.
— А, ладушки. Вон, кстати, — махнула в сторону подъезда, — и женщина-паровоз. Кончила, видать.
— Почему паровоз? — Спросила, вставая.
Маргарита Сергеевна, поправляя на ходу юбку, направилась вдоль по дороге. Видимо, на работу спешила.
— Гудит потому что. — Заржала девчонка. — Аж стекла дребезжат. — И задвигалась, изображая неприличные движения и стоны. — У-у-у!
Я побежала вслед за женщиной, почти догнала, когда крикнула ей в спину:
— А вы его любите?
Маргарита Сергеевна не сразу поняла, кому предназначались эти слова. Дважды обернулась прежде, чем остановиться.
— Это ты… Юлиана? — Ее лицо украшал свежий румянец. Пальцы торопливо забегали по лацканам пиджака.
— Вы любите его? — Едва сдерживая волнение, спросила я.
И кивнула в сторону подъезда.
На ее круглом лице обозначились морщинки.
— Не поняла… — Женщина принялась теребить в руках сумку.
— Просто ответьте. Вы любите Ивана?
Меня лихорадило.
Маргарита Сергеевна собралась что-то ответить, набрала больше воздуха в легкие, встрепенулась… Затем просто выдохнула, расслабила мышцы лица и вымолвила тихо:
— Люблю.
— Давно?
Она нахмурилась.
Давно. Очень давно. Да на этом лице можно было читать историю всей ее жизни. Даже если она не захочет отвечать.
— Я…
— Люблю, но не приняла, да?
— Что?
— Не приняла таким, какой он есть. — Я закусила губу, стараясь не сорваться. — Вы же говорили, что он нормальный? — Услышала свой звенящий в тишине двора голос и поняла, что почти кричу. — Недостаточно нормальный, чтобы быть с вами, да?! Гены, которые передаются по наследству, и все дела? Выйду-ка лучше за другого, рожу ему здоровых детей! Да вы… вы… просто лгунья!
— Да как ты смеешь… — Глаза женщины зажглись недобрым огнем, она быстро зыркнула по сторонам. — Ты…
— Вы просто не умеете любить. — Развернулась и бросилась к подъезду. — Только предавать! Убирайтесь!
Уже у самой двери взглянула в ее сторону. Маргарита Сергеевна, явно задетая моими словами, ссутулившись, медленно брела по тротуару в сторону своего офиса. От прежней ее стати, казалось, не осталось и следа. Только каблучки продолжали все так же предательски звонко отстукивать по асфальту.