— У кого-то уже сбывалось?
— Конечно. — Я на полном серьёзе киваю. — Это работает всегда. За компенсацией ещё никто не возвращался.
Она улыбается, но её глаза вдруг прищуриваются. Алиса смотрит на меня с подозрением, поэтому я киваю ещё раз — для правдоподобности.
— Хорошо, проверим. — Соглашается девушка.
И мне хочется поцеловать её ещё сильнее, чем вчера на крыше.
— Сбудется, точно говорю. — обещаю я.
Но вместо улыбки лицо Алисы вдруг снова искажается болью.
— Ой. — Произносит она. — Мне опять нужно в туалет, простите.
— Конечно, идите. — Отпускаю её я. — Главное, не забывайте про банку. Мы должны взять ваш камень на исследование, это очень важно для того, чтобы понять, что вызвало его образование, чтобы…
— Чтобы назначить диету на будущее. — Заканчивает за меня девушка. — Я знаю, я уже погуглила.
На её щеках опять проступают эти милые ямочки.
— Всё верно. — Подтверждаю я.
— Хорошо, я пойду. — Она отходит от меня на несколько шагов. — Мне ещё нужно успеть загадать желание до его появления на свет.
— Идите.
— И, доктор! — Алиса снова оборачивается.
— Что?
Я сглатываю.
— Обещайте, что повесите мой камешек на свою доску почёта!
— Хорошо. — Смеюсь я.
Она семенит в палату, а мне остаётся только заняться остальными делами и ждать новостей.
Но доброе известие приходит лишь к полуночи: Анфиса Андреевна является ко мне в кабинет с контейнером: «Вот, Кукушкина, наконец, разродилась».
«Слава Богу» — думаю я.
Разглядываю содержимое контейнера на свет, и тут же приходит неприятное осознание: теперь мне придётся выписать пациентку. Очень жаль, потому что мне нравилось видеть её каждый день.
Но я, хотя бы, не буду больше её врачом. И мы, возможно, ещё увидимся — двенадцатого октября. Или нет? В любом случае, я ещё не решил, зачем туда пойду. Если пойду.
Я точно не умею загадывать желания. Звезда ли падает, камень ли идёт, или просто задуваю свечи на торте — не умею, и всё.
Другая загадала бы новенькую шубку, сумочку из весенней коллекции Gucci, мужика побогаче или круиз на Канары, а у меня от необходимости срочно выдумать желание случилась паника, и все мысли из головы повылетали!
И нет бы, загадать себе женского счастья, а ребёнку папку нормального — заботливого, доброго, нежного, так я брякнула, сидя на злосчастной банке: «Пусть всё будет хорошо!»
Глупая.
Ну, какое «хорошо», Алис? Что, вообще, это «хорошо» значит? Проснулась, и ладно? Уже хорошо? Или чтоб погода хорошая, а пособие на малыша до размера приличной зарплаты повысили?
«Хорошо», блин…
На самом-то деле, мне сейчас важно лишь, чтобы ребёнок после всех этих переживаний и приключений здоровым родился. Чтобы нас с ним с квартиры не выперли, когда я потеряю работу. Чтобы со мной всё хорошо было потому, что у моего крохи больше никого нет, кроме меня — и мне нужно быть здоровой, сильной, позитивной — для него.