– Прости… – Отклоняюсь назад от его лица, вплотную
приближенного ко мне. – Мне бы… вымыться.
– Первый раз можно и в рот. Так даже лучше. – Берет меня за плечо. Читаю в его бешеных глазах безумное желание. Похоже,
что, он сильно изголодался по сексу и теперь, наконец, готовился исправить это упущение. Значит, нужно тянуть время как можно дольше.
– Нет, сначала помыться, – дрожащим голосом, как скороговорку, выпаливаю я, только бы он не пытался встать и всунуть мне в рот свой член.
– Ты что думаешь, что я такой идиот?! – Гена берет меня рукой за
подбородок и притягивает ближе к себе. – Меня не так легко провести, маленькая заносчивая сучка! Чтоб ты знала: я не такой тупой, как ты думаешь. Знаю тварей, подобных тебе. Вы все считаете, что умнее меня. Думаете, что можете мной управлять и указывать мне?!
– Нет-нет. Ты меня не так понял, – со слезами потираю больной
подбородок, стойко выдерживаю его жестокий взгляд, – обещаю хорошо себя вести. Просто… дай мне подготовиться, и… клянусь, сделаю все в лучшем виде.
– С этого и надо было начинать! – Мужчина хватает меня за руку и резко дергает вверх так, что чуть с корнем ее не отрывает. – Вставай, будем хоронить покойных.
Превозмогая боль, беру труп старухи за ноги. Гена хватает ее за плечи. У меня не получается даже приподнять тело от земли, поэтому приходится делать вид, что я не просто держусь за холодные конечности, что стараюсь. У самой могилы, обхватив руками щиколотки женщины, делаю последний рывок. Труп падает в яму с глухим стуком и прикрывает собой тело старика. Стою на краю и боюсь упасть вслед, наблюдаю, фотографируя глазами безжизненные черты.
Покойная лежит в странной позе, будто бы готовая ожить и попытаться выбраться.
«Отмучилась. Повезло», – думаю я.
Гена снова работает лопатой, засыпая песком по очереди все части тела. Когда земля попадает на старушечье лицо, все жду, что она заморгает. Но мертвые ничего не чувствуют. Им все равно. Нет, не хочу такой участи. Только не сейчас.
Слабость снова дает о себе знать. Пошатываюсь. Чтобы не упасть, приседаю на мокрую траву. Такую же мокрую, как в тот день, когда
меня похитили. Провожу по ней ладонью, а затем умываю этой влагой лицо.
Нужно действовать, собирать силы в кулак и бежать. Но тело
протестует, заявляя о себе болью в каждой частичке. Меня сильно знобит.
Гена идет к забору, хватает труп пса, тащит к яме, бросает и продолжает засыпать землей.
Нужно уносить ноги прямо сейчас. Пытаясь встать, смотрю на небо и
понимаю, что уже светает. В ушах шумит, и мне кажется, что небесный свод падает прямо на меня. Трогаю лоб: холодный пот катится по нему градом. Вытираю. Последнее, что мне удается увидеть перед тем, как потерять сознание, - это похититель, повернувшийся ко мне и удивленно приподнявший бровь.