«Проня? А! Прошка! Вспомнила!»
И вдруг девушка будто оказалась в старинной казачьей хате.
И то, что это была знакомая ей хата, очень её выручало. Ведь девочка — возрастом лет десяти — уже несколько недель жила тут с тугой повязкой на глазах. И при этом ей надо было — ничего не разбив и не сдвинув с места — жить обычной жизнью и делать привычную работу по хозяйству: доить корову, цедить молоко, топить печь, готовить в русской печи еду, выпекать хлеб, мыть посуду, а также — вязать чулки, гасить и зажигать лучину и ходить к колодцу по воду. Хорошо — пол был глиняный, но и его иногда надо было смазывать начисто глиняным раствором. А для всего этого ей необходимо было обострить собственный слух, осязание, обоняние и интуицию до невероятных способностей. И даже зрение, которое у неё со временем проявилось особым образом, несмотря на повязку — лишь в виде теней и световых пятен. И, может, ей скоро даже удастся вырастить себе во лбу третий глаз, о котором так смешно говорил батько. Мол, «будэ у тэбэ третье око — будэшь бачить словно сокол». Они почему-то жили в этой хате с ним вдвоём. Нет, она знала почему. Там в станице у них есть ещё большой дом, а в нём живёт вся их семья: мамка Аксинья и ещё пятеро детей, один из которых — её брат-близнец Проня. Но батько Фома «бильше всих» любит её, доню Прасковью. Потому и взял её с собой на кордон — казачью заставу, где казаки охраняют границы от набегов черкесов. Только почему-то переодел её в пацанячью одёжу и велел на людях выдавать себя за братца Прошу. А в последнее время почти всегда — даже не на людях — зовёт её Проней, а не Прасковьей. Будто это не она, а её брат-близнец, оставшийся в станице. А Прасковье какая разница? Лишь бы батько — самый лучший пластун казачьей сотни — научил её разным пластунским техникам. Этими хитрыми приёмами она готова была заниматься с утра до вечера. И, к слову сказать, ей вся эта наука мгновенно запоминалась, а разные уловки будто сами собой получались.
Батько Фома уже научил свою доню рубке лозы. Пока она умела просто рубать её на ходу — мала она ещё на коне скакать. И крутке казачьей шашкой он тоже её научил. Эти шашки Прасковья уже умела вертеть две сразу — в обеих руках. Правда, батько сделал ей для этой науки пока деревянные шашки — они полегче для её руки. Да и безопаснее. А зря — она ведь ни разу не порезалась на рубке лозы, где ей доверяли обычную казачью шашку. Кстати, по секрету от батьки Прасковья уже научилась вертеть деревянными шашками и с завязанными глазами. И даже рубить лозу обычной шашкой. Но с рубкой лозы ей было не интересно. Ведь перед этим она сама втыкала прутья в землю и знала — где они стоят и какой высоты. Конечно, лучше б было видеть их через повязку — третьим глазом. Но этого ей ещё пока не удавалось — слишком тонка лоза. Вот крупные предметы Прасковья уже и через повязку видела — идущую корову или едущего всадника, людей, бегущего пса, дома и даже плетни.