— Ты чего не отзываешься? — миролюбиво спросила его Евдокия.
Видно, что-то ей от него нужно — по льстивому голосу знать.
— А, это ты, Дунька! — лениво обернулся он. — А я тут задумался — о былом, да о бывалом. Не заметил тебя.
— Чего это — Дунька? — зашипела, вздыбилась кошка, выгнув чёрную спину.
Аж искры из горба посыпались. Не загорелась бы крыша.
— А чего это — Миха? — строго спросил домовой, нисколечки не испугавшись. Таким только страх покажи…
— Ну, ладно — пусть Михалап, квиты. Какой обидчивый, — легко уступила Евдокия, снова усаживаясь на балке.
Ишь, уступчивая какая! Точно — что-то ей от него нужно! Обычно сразу в горло вцепляется — если что не по ней, и шерсть клочьями летит. Знаем, видывали.
— А скажи-ка, Евдокия — чего это ты к моей Ларке прицепилась? — сурово спросил он её. Чтобы знала своё место и меньше на его территории пошаливала. — Зачем которую ночь к ней шастаешь и спать не даёшь? Это из-за тебя она на днях такой ор подняла, что я чуть с чердака не свалился? Насилу в себя пришёл, — усмехнулся он.
Ясное дело — не поверила она в эти нежности. И он просто так спросил, для порядка. Не очень-то и жалко было девчонку.
— Хочу помочь выжить из твоей хаты эту бабку Полину и её внучку, — льстиво заявила Евдокия. — Иль ты решил их себе оставить? Сам пошалишь на досуге? А то подсоблю.
— Ишь, доброхотка выискалась! — хмыкнул Михалап. — Тебе-то что за дело? Что выжить, что оставить — всё одно. Ты ж просто так и хвостом не махнёшь, — сказал он ей, одновременно намекая и на тот хвостик, который, как известно, есть у каждой уважающей себя ведьмы.
— А тебе какое дело до моего хвоста? — не пропустила его тонкий укол ведьма. Но тут же сбавила тон: Ты ж знаешь — хвост для кошки это святое.
— Нашла святыню! — хмыкнул Михалап. — Говори, чего надо, Евдокия? Некогда мне с тобой лясы тачать!
— Да вижу я, как ты занят! Извини, что потревожила тебя! — ехидно проговорила Евдокия. Но тут же сбавила тон и заговорила уважительно: Действительно, Михалап — дело у меня к тебе есть. И непростое. Помощь мне твоя нужна!
— Моя-я? Шуткуешь? А что в обмен будет? — удивился домовой, не забыв сразу и поторговаться.
— Договоримся! Не обижу! — сверкнув зелёными глазами, пообещала кошка. — Сначала выслушай меня, Михалап, потом уж о цене разговор поведём.
— Ну, давай! Говори! — равнодушно согласился Михалап, внутренне ликуя.
Заиметь в должницы этакое ночное чудище да ещё с немалыми колдовскими навыками — это большая удача. Присгодится! Хотя домовой не очень-то любил связываться с людьми — в любых их обличиях. Но Евдокия это особая статья. Таких лучше в друзьях иметь.