Лицо колеблется, переливается, отступает в глубь.
Теперь он способен рассмотреть её.
Глазницы напоминают две резаные раны. Внутри плавают мутно-серые глазные яблоки.
Кровь пульсирует в ушах. На смену колыбельной приходит сигнал трубы. А может, набат.
Теперь он с ними — один на один.
НОМЕР ВЛАДИМИРА САДОВОГО — БАССЕЙН С ПОДОГРЕВОМ — ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
Алый цветок снова распустил лепестки. Они ранили изнанку рёбер как наждачная бумага. Но пришло спасение — резкий требовательный стук в дверь. На площадке стоял человек в чёрном берете, белоснежных брюках и рубашке, подпоясанных широким ремнём. Последовал краткий диалог. По инициативе Садового на арабском. Тем не менее получить удалось минимум информации. Произошёл несчастный случай. Дело не терпит отлагательств. А господина просят выступить в роли переводчика.
Неожиданное избавление от необходимости вести переговоры с кристаллическим цветком за грудиной подействовало ободряюще. Не переодеваясь, а только захватив с собой барсетку с паспортом, Садовой устремился за полицейским. Первого, кого он увидел, был чистильщик бассейна. Всем своим видом он транслировал в пространство: я работаю здесь давно и намерен продолжать в том же духе исполнять свои обязанности — несмотря на всё происходящее.
Заметив чёрный мешок, в двух местах перевязанный оранжевой ленточкой, а чуть поодаль лицо друга, с которого успел сойти загар, Владимир Николаевич заключил: дело приняло дурной оборот. Но в особое смущение его привели туфли без задников. Их Павел Петрович не выпускал из рук.
Последовавшая беседа с офицером туристической полиции — крепко сбитым коротышкой — подвела дополнительную основу под миссию Садового. Мобилизуя свой профессиональный потенциал, он смягчал жёсткие вопросы и прояснял расплывчатый смысл ответов. Однако несмотря на его усилия, страж порядка не выказывал готовности отпустить друзей с миром. Теплилась, однако, надежда: в ходе дальнейшего выяснения обстоятельств правовой статус Белозерцева будет квалифицирован как свидетель — за отсутствием фактов, указывающих на него как на подозреваемого. В конце концов последовало предложение поехать в участок, чтобы задокументировать показания.
Повертев женскую обувь (как будто только что увидел!), Белозерцев поискал взглядом, куда бы её пристроить. За неимением лучшего сунул в торбу. Факт укладки сабо в рюкзак был воспринят как должное.
По прибытии в участок друзей препроводили в кабинет, степень казённости которого не уступала отечественным. Бежевый линолеум выглядел так, будто его не перестилали лет тридцать. Кипы пыльных папок. Чашка на столе также имела узнаваемый коричневый налёт. И даже губы коротышки вытянулись в линию рта копов всей земли. Единственное отличие — пустые, лишённые пропагандистко-печатной продукции стены. Правда, осмотревшись, арабист приметил портрет последнего президента — в генеральской форме.