Он хотел было повернуть назад. Однако мысль о том, что цель прогулки так и не достигнута, принудила вернуться на прежний маршрут и двинуться к бассейну. Его поверхность отсвечивала в мертвенно-зыбком небесном излучении. Он оглядел её и обнаружил то, что обескуражило на снимке. Алая полоса на бортике и внутренней стенке бассейна. Кровь? Белозерцев перестал дышать, но заставил себя подойти поближе. Женский шарф. Кажется, палантин называется. Супруга конструирует из них модные головные уборы.
Павел Петрович сделал шаг вдоль бортика.
Луна отражается в воде, воскрешая детские страхи. На ней, как при старом способе проявки фотографии, вырисовываются глубоко запавшие глазницы, скорбно сжатые, изъеденные страданиями губы… Такие были у старухи, разбитой параличом и лежавшей в пустой квартире. Пока не хватились соседи…
Он вглядывается в лунное отражение. И в следующую секунду сознание взрывается догадка: перед ним светлыми бликами переливается лицо. Той самой соседской старушки. Казалось, мозг вот-вот разнесёт вдребезги черепную коробку. Но не от испуга. Скорее от возбуждения.
И здесь — хвала Спасителю! — слуха коснулся женский голос. белозерцев вышел из ступора. А сопрано меж тем напевало:
— Кара бимба дала мама!
Ора э буои ла нонна!
«Дорогая мамина девочка! Час колыбельной пришёл».
Пела итальянка, прибывшая на днях с мужем и двумя детьми. Да, та самая, чей старший сын напомнил Садовому покойного полковника Каддафи. В юности.
… Он не решился окликнуть сеньору.
Шаги удалялись. А с ними и песня.
Вопреки тому, что Павел Петрович не понимал слов, энергичные наступательные звуки закружились хороводом и увлекли за собой.
— Дорми, дорми миа пичина!
Ке ла луна тье вичина!
«Спи, моя малышка! Какая луна около тебя!»
Он двинулся за мелодией, как ребёнок за дудочкой сказочного крысолова. А итальянская «мадре» продолжала напевать. Сочный тембр заглушал шуршание колёс детской коляски. А потом всё смолкло. Наступившая тишина напомнила об одиночестве той, которую он оставил под водой и от которой пытался улизнуть. Его посетила безрассудная надежда, что утопленница исчезнет сама собой. А может, это уже произошло? И он двинулся обратно. Чтобы удостовериться…
Он медленно приближался к светящемуся голубизной прямоугольнику. Ничего не видать. Может, лицо под водой — всего лишь муляж? Продолжение этого… как его там… Хэ-хэ-уина? Ведь намекала же девушка-аниматор!
Эта мысль настолько ободрила, что он упёрся в бортик голенью — и не ощутил, как кромка зубилом впилась в берцовую кость.
…Она плавает у выложенной плитками стены.