Они мне не сказали, что я не должен переворачивать — и я перевернул одну фотокарточку, а там латинскими буквами: „A. M. Kozlov“. Ну что, доказывать, что я не верблюд, что ли? Я сказал, что являюсь советским гражданином, разведчиком. Больше я им не сказал ни хрена — это доказано»[117].
«Дубравин» не ездил, подобно Мартынову и Земенеку, в отпуск через Копенгаген, зато он учился вместе с Гордиевским — был на два курса его старше. И вот о какой подробности рассказал нам Алексей Михайлович:
«Я с этой сволочью в своё время учился в МГИМО, мы с ним вместе работали в комитете комсомола. Кстати, он очень такой идейный был — любил выступить…»[118]
Но в то время это знакомство ещё не считалось «токсичным» и не могло вызвать никакого беспокойства в Москве. Тем более что сам Олег Антонович тогда работал в центральном аппарате разведки, но не в Управлении «С».
А Юрий Иванович Дроздов — говорим, заглядывая вперёд, — уже руководил данным управлением. Когда стало известно об аресте нелегала — информация дошла до Москвы далеко не сразу, ведь ни одна страна мира не поддерживала с ЮАР дипломатических отношений, — Дроздов был готов принять любые меры для его освобождения. По нашей информации, которую официально вряд ли кто подтвердит, — вплоть до самых радикальных мер. В конце концов, Советский Союз был великой державой, а Южно-Африканская Республика поставила себя своим «знаменитым» апартеидом как бы вне законов цивилизованного мира. Если уж доблестный МОССАД>{63} позволил себе не только похитить из Аргентины нациста Эйхмана>{64}, которого судили и казнили в Израиле, но даже угнать с верфей французского Шербура пять ракетных катеров, то и наша разведка вполне могла предпринять что-то подобное для спасения своего сотрудника. Думается, «цивилизованный мир» посмотрел бы на происшедшее сквозь пальцы. Юрий Иванович это прекрасно понимал, но мы ничего более не знаем.
По счастью, обошлось без радикальных мер, путём «натурального обмена» — традиционно неравноценного по количеству «голов», отдаваемых за разведчика.
Ладно, о судьбе Героя России Козлова мы ещё расскажем, а сейчас обратимся к личности его однокашника по МГИМО — Гордиевского.
Дроздов писал о нём так, нам кажется, что не совсем объективно:
«Непродолжительное время он работал у нас в нелегальной разведке на вспомогательном участке. Его данные позволяли ему стать хорошим разведчиком, но ему показалось у нас трудно и опасно. Изменив Родине, он перешёл на другой участок работы в легальной разведке и стал подниматься по служебной лестнице. Продавать же врагу он стал своих товарищей по прежней работе и известные ему дела, понимая, что искать причину провала мы начнём у себя»