.
Несколько строк — а как много сказано! Есть о чём подумать, есть что обсудить, но есть и с чем поспорить. «Мог стать хорошим разведчиком» — он ведь действительно стал высококлассным шпионом, работавшим на англичан порядка пятнадцати лет. «У нас показалось трудно и опасно» — можно полагать, что быть «кротом» гораздо труднее и во много раз опаснее! Про то, как искали предателя и как не услышали тревожного «первого звоночка», мы уже говорили…
Мы помним, что в разведке мемуары документом не считаются, потому как нередко их авторы излишне вольно трактуют события, приукрашивают себя, преувеличивают свою (и без того кажущуюся) роль в истории. Вот и Гордиевский мог бы честно написать, что когда он, будучи студентом МГИМО, стажировался в Дании, то решил оттуда съездить в Швецию, благо граница между этими Скандинавскими странами была условной. Но лишь для туземцев, иностранцам следовало оформлять шведскую визу. Официально этого ему сделать было нельзя: не станешь же объяснять руководителю стажировки, что тебя живо интересуют такие понятия, как «шведская семья» и «свободная любовь»!
В итоге любознательного студента прихватила в Стокгольме шведская полиция, передала датским коллегам, а те познакомили с ним не только своих контрразведчиков, но и представителей британской спецслужбы, для которых тот представлял гораздо бóльший интерес.
Борис Николаевич Григорьев, который не только работал, но и дружил, чего он не скрывает, с Гордиевским, рассказывал нам:
«История его предательства подробно изложена мною в книге „Иуда из Ясенева“. Я знаю его нездоровый интерес к сексуальным проблемам, и спецслужбы прихватили его на компромате. Завербовав, отпустили „на вырост“, чтобы потом, когда он где-то появится, сделать к нему подход. Он-то надеялся, что все забудут.
То, что он пишет про „прозрение“ из-за событий в Чехословакии, — ерунда. Это человек с железной логикой мышления, с холодным умом, так что вряд ли, чтобы переживания за судьбу чехов подвигли его стать предателем. Однако теперь ему нужна какая-то основа для жизненного упора. Стать предателем за деньги — в его понимании, это же так вульгарно. Вот он и построил себе идейную основу и даже, может быть, сам в неё поверил»[120].
Действительно, в своей «Следующей остановке…» (до которой он, к сожалению, пока не доехал) Гордиевский пафосно пишет:
«Двадцать первого августа [1968 года] весь мир облетела весть о вторжении советских войск на территорию соседней страны [Чехословакии]. Это ужасное событие коренным образом изменило мою жизнь. Уже в течение двух лет я критически относился к советской системе, а теперь, когда военная машина Страны Советов раздавила зачатки демократических реформ в Чехословакии, я возненавидел её всеми фибрами души. „Отныне я уже никогда не буду поддерживать эту систему, — сказал я себе. — Более того, отныне я буду всеми доступными мне средствами с ней бороться“. <…>