— То есть у вас, как понимаю, были даже неприятности на уровне Политбюро ЦК КПСС?
— Неприятности были ежедневные — на разном уровне. Так, каждое утро у посла собирались старшие работники: советник-посланник, я как резидент, резидент военной разведки, главный военный советник. Подводили итоги прошедшего дня, и каждый кратко докладывал об информации, которой он располагает на этот час. И, скажем, моя информация шла вразрез… Докладываю, допустим, о какой-то очередной гадости Садата, а главный военный советник говорит: „А у меня прямо противоположная информация“. Военные „соседи“>{70} понимали ситуацию так же, как и мы, но генерал-полковник на них „давил“. Мол, „в армии египетской наши советники вплоть до батальона, мы её вооружаем, мы её учим — она связана с нами навеки!“
Вот и шли мне из Центра телеграммы: надо это уточнить, надо это проверить, ваша информация идет вразрез с информацией посла, договоритесь с послом, чтобы у вас был единый взгляд, и т. д. и т. п.
В один из критических моментов я даже выступал на Политбюро… Как мне рассказали, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Подгорный после того сказал: „Так, как представитель КГБ говорит о президенте, — у нас вообще не принято говорить так о президентах, в таких выражениях“.
Юрий Владимирович потом мне советовал: „Ты выражения всё-таки выбирай получше, а существо оставляй…“ То есть бей фактами, а не матерными словами — смысл такой…»[134]
Красиво!
Что интересно, Вадим Алексеевич производил впечатление рафинированного интеллигента, человека мягкого — этакий, что называется, типичный кабинетный учёный. Но он всю жизнь проработал на Востоке и по Востоку, а Восток, как известно, — дело тонкое.
В общем, Дроздов получил нового начальника управления — и продолжал выполнять свои обязанности, о которых, как мы уже говорили, нам рассказать было бы очень и очень трудно.
«— После того как Вадим Алексеевич пришёл, я ввёл его в курс наших дел, мы много, обстоятельно поговорили по разным вопросам, и я увидел рассудительного человека, который больше слушает и старается не спешить с окончательными выводами. По характеру мы немножко разные, но это, наверное, так и надо. Один мог погорячиться, а другой спокойно реагировал, корректировал — это было очень полезное взаимодействие, очень полезная работа. Это был грамотнейший оперативный работник, грамотнейший руководитель, общение с которым порой удерживало от ошибок, давало возможность шире посмотреть на тот или иной вопрос и приносило общую пользу…
— Горячился — кто?
— Ну конечно я! Кстати, когда один горячится, а другой успокаивает, это помогает. Несмотря на то, что у нас по возрасту небольшая разница — он был на три года старше меня, — это, с учётом оперативного опыта каждого, давало нам возможность помогать друг другу найти правильное решение. Смелое, порой даже дерзкое решение по отдельным вопросам. Это взаимодействие было очень полезно!