В самом начале 1979 года в Иране произошла так называемая «исламская революция», в результате чего бывшая Персия погрузилась в хаос.
«4 ноября так называемые студенты-мусульмане захватили посольство США. На очереди, очевидно, были мы»[260], — рассказывал генерал Шебаршин.
Нет смысла объяснять, что целью захвата диппредставительства является отнюдь не стремление переломать мебель и нагадить внутри помещения. По этой причине, учитывая возможные перспективы, отнюдь не радужные, советский посол и оба резидента, внешней и военной разведок, дали распоряжения, как поступить с секретными документами.
«По распоряжению резидента КГБ Л. В. Шебаршина все документы резидентуры в дальнейшем были всегда готовы на всякий случай к уничтожению. Кузичкин, отвечавший за связь с нелегалами, по согласованию с Шебаршиным спрятал свою документацию о нелегалах и способах связи с ними в тайнике, известном только ему и резиденту. <…>
Весной 1982 года советско-иранские отношения начали постепенно улучшаться. Из Москвы пришло сообщение о предстоящем приезде в Тегеран комиссии ПГУ, в задачу которой, помимо всего прочего, входила проверка состояния секретного делопроизводства. В этой обстановке Кузичкин решил изъять из тайника секретные документы, но, к своему ужасу, на месте их не обнаружил.
Перед ним встал естественный вопрос: что делать? По советским законам за утрату совершенно секретных документов его ожидал трибунал и тюремное заключение сроком до семи лет. Кузичкин не нашёл в себе сил доложить о пропаже документов резиденту Шебаршину и принял решение бежать на Запад»[261].
Но резидент утверждал, что Кузичкин давно уже стал на путь измены:
«В 1982 году у него возникли подозрения, что мы ищем предателя. Ранее отмечавшаяся у него склонность к спиртному стала принимать недопустимый характер. Предателю трудно жить, он везде видит опасность, пытается заглушить страх алкоголем, теряет чувство реального и принимает паническое решение бежать»[262].
Однако «сам Кузичкин опровергает это утверждение и связывает своё бегство с пропажей документов. Этой же точки зрения придерживается и О. Калугин»[263].
Но генерал Калугин к тому времени уже три года как оставил Управление «К», так что вся его осведомлённость была с чужих слов…
После исчезновения Кузичкина Дроздов послал в Иран своего заместителя: разобраться, что случилось. Тот выяснил, что ничего предосудительного за пропавшим не наблюдалось, какого-то компромата собрано не было. (С чего Шебаршин написал о его пьянстве — вопрос.) Было решено, что это «криминальная тема», потому как обстановка в Иране была, мягко говоря, неспокойной. Очевидно, убили, ограбили, уволокли в катакомбы где-то под Тегераном, да там и спрятали. Подобных случаев было предостаточно — так проверяющий и доложил по приезде в Москву.