Между прочим, бытует легенда, не имеющая под собой абсолютно никакого основания, что однажды разведчик Молодый оказался в руках гитлеровцев, но как-то так вдруг получилось, что немецкий офицер пинком выкинул его из блиндажа, и он бежал. Лишь много лет спустя Конон Трофимович якобы узнал, что его спасителем был Вильям Генрихович Фишер, он же Рудольф Абель.
Нет, с ними такого не было, хотя с кем-то другими — вполне возможно, и повторяем эту байку лишь для того, чтобы сказать о тех чекистах, которые воевали, но на фронте не были.
В разведывательно-диверсионных отрядах специального назначения сражались в глубоком немецком тылу разведчики-нелегалы Вильям Генрихович Фишер (там он и познакомился с настоящим Абелем), Михаил Иванович Филоненко>{130}, Африка де лас Эрас>{131}, Алексей Николаевич Ботян и многие другие, имена которых навсегда останутся засекречены.
Понятно, что никто былыми заслугами не кичился, вряд ли о них и вспоминали, но эти моменты биографии всё-таки определяли круг личного общения сотрудников и то, кто кого поддерживал, — не без этого. Разумеется, в друзьях у Дроздова были люди старшего возраста, но и молодёжь он не зажимал.
А ведь именно тогда происходила неизбежная смена поколений. «Старики» — то есть воевавшие, те, кто был в ОМСБОН, защищал Москву, действовал в тылу врага в составе оперативных отрядов, — зачастую не имели высшего образования. Не по нежеланию, нет. Тот же Ботян: в 1941-м начал учиться в Высшей школе НКГБ СССР, потом у него был «академический отпуск» на весь период войны, а когда потом он обратился к генералу Судоплатову>{132} с просьбой разрешить ему продолжать учёбу, Павел Анатольевич объяснил, что работать некому, и Ботян был отправлен на «нелегалку» в Европу.
Так что старшее поколение постепенно уходило, ему на смену шли «молодые, хватившие хрущёвской оттепели шестидесятники», как выразился один сотрудник из именно того, приходящего, поколения. К тому же в органах активно шла борьба за «восстановление социалистической законности»…
А вот что говорил нам генерал Гиоргадзе, принадлежащий к ещё более молодому поколению, поэтому беспристрастный в данном вопросе:
«Провал был большой между теми, кто приходил в органы в конце 60-х — начале 70-х, и теми, кто был основным звеном старших оперов. Как правило, это были люди без высшего образования, люди, пришедшие в органы в период войны, сразу в послевоенный период — омсбоновцы, смершевцы, у которых не было возможности учиться… Они курсы заканчивали, и всё! Это была плеяда наших отцов.
Но это была старая школа — настоящая школа! К сожалению, сейчас люди не понимают того, что было в прошлом: их напичкали лжеинформацией о „кровавом периоде“ Советской страны, о „сталинщине“ и так далее… Но тогда были порядок и организованность, была реальная идея, на которой основывалось наше государство. Дроздов был одним из последних представителей той школы: отработанная линия поведения „начальник — сотрудник“, системное мышление, точное и ёмкое изложение своих мыслей и так далее — в общем, той старой закалки, где всё понятно, чётко и достойно. Ты чувствуешь и стержень, и мысль начальника — ты с ней можешь соглашаться или не соглашаться, но ты это чувствуешь. В отличие от появившихся потом поверхностных руководителей.