Моё первое знакомство с Юрием Ивановичем было официальным — он нас инспектировал. Я представился, всех построил. Моё первое впечатление: приехал какой-то лысый человек, худенький — но говорил чётко, конкретно, внятно, понятно — это меня сразу поразило. Я ещё по-военному к этому относился и эту чёткость запомнил. Запомнил и слова „чтобы равных не было“ — но смысла их тогда ещё не понимал. И не мог понимать.
Я закончил эту свою командирскую обязанность в апреле 1982 года, когда мы были на Чкаловском аэродроме — отряд „Каскад-4“, им командовал Евгений Александрович Савинцев, отправлялся в Афганистан. Нас провожал и ставил нам задачу Юрий Иванович. Помню его слова — я был рядом и слышал. Он сказал: „Женя! — они были на ‘ты’. — Я тебе вручаю эту ‘обойму’. Ты должен и задачу выполнить, и людей сохранить. Расстрелять ‘обойму’ легко, а вот сохранить её — невероятно трудно!“».
Понятно, что Дроздов волновался, беспокоился за людей. Эта командировка была одной из первых задач, которую выполнял «Вымпел».
Это сейчас говорится: «КУОС и „Вымпел“ нельзя отрывать друг от друга и рассматривать по отдельности. Спецотдел (подразделение, некогда сменившее легендарное Четвёртое управление НКВД. — А. Б.), КУОС и „Вымпел“ — члены одной семьи, где есть и старшие, и младшие. Последние в силу преемственности перенимают опыт старших»[286]. Тогда же никто ничего не знал.
Повторим ещё раз: генерал Дроздов беспокоился за своих людей. И как за людей, у которых есть своя жизнь, есть семьи, и как за профессионалов, которыми нельзя разбрасываться.
Полковник Сергей Юрьевич (помните такого?) рассказывал:
«Работая на территории, я в какой-то период был зачислен в спецрезерв ПГУ — это то, что потом преобразовалось в „Каскады“, „Вымпел“ и т. д. Даже прошёл недельные курсы в Комсомольске-на-Амуре: там была, в частности, „подводная подготовка“, она мне в жизни не пригодилась. Но тем не менее…
В сентябре или октябре 1979 года, когда готовилась „афганская эпопея“, резервистов вызвали для сборов в Москву… Поехал и я, долетел до Москвы, но здесь мне сказали: „Возвращайтесь обратно!“ И я вернулся. А трое ребят из нашего управления принимали участие в тех декабрьских событиях… Честно говоря, до сих пор испытываю от этого определённое жизненное разочарование. Думаю, почему так произошло, — и нахожу как минимум два объяснения.
Первое: у нас было два человека с корейским языком, и, вполне возможно, кто-то доказал, что нельзя „обезглавить“ управление, лишив его всех специалистов. Второе: руководители в Москве задумались: чего же мы выкашиваем всех? Хотя бы „на рассаду“ „молодняк“ стоит оставить. Пусть пока „в бой идут одни старики“, а потом, может, „вторая волна“ потребуется.