А как выйти в неурочное время? Погибать-то даже условно не хочется.
Дошёл до КПП, удостоверение вперёд выставил, прикрыл глаза, гримасу скорчил, схватился за живот: „Ребята, не могу, сейчас обо…!“ — „Давай быстрее, проходи!“ Всё! С объекта он вышел. Сообразительность!
Можно сказать, объект уже был выведен из строя, но на второй день отрабатывалось физическое проникновение разведчиков… Группа сумела найти дыры в ограждении — когда объект долго не шевелят, они появляются. Где-то проволока отошла, где-то датчик не работает. Замёрзшая канализация — решётки не поставлены… Всё это было изучено — и через эти лазейки проникли на объект.
Они бросили целую роту на этих разведчиков! Часть наших „сняли“, но получился, что называется, „слоёный пирог“: лежал разведчик в камуфлированной форме, на нём — охрана, потом другой разведчик… И всё равно они сумели на трубы вентиляции поставить дымовые шашки. Была бы шашка с другой „начинкой“ — тогда объект погиб.
Но мне, как одному из руководителей учений, пришлось сказать представителю Минобороны: „Ну, пятьдесят на пятьдесят — и ваши хорошо поработали, и наши…“
А парня того, из первого дня, поощрили: хотел он поехать на службу в Питер — и поехал».
Тоже, кстати, показатель отношения Юрия Ивановича к людям: поощрение становится по-настоящему ценным, когда оно желанно, а не формально.
И сам Дроздов воистину «болел» учениями. Вот с каким восторгом он о них вспоминал:
«Были учения, но зато какие! В середине 80-х по просьбе руководства мы проверяли боеготовность спецслужб и правоохранительных органов страны. Выбросили на территорию СССР, от Одессы до Ленинграда, 182 человека „диверсантов“ со снаряжением; вышли, например, из подводной лодки в районе Севастополя, прошли весь Крым, дошли почти до Киева, и на нас не поступило ни одного сигнала, хотя на ребят всерьёз натравили все местные органы: Московское управление КГБ, КГБ Украины, Белорусский КГБ просили усилить наблюдение за стратегически важными объектами, потому что, мол, ожидаются диверсанты. Никого не поймали. В результате мы спокойно вышли на те объекты, которые были намечены нами для „диверсий“. Мы проверяли, скажем, Воронежскую и Белоярскую атомные станции, незаметно изучили их строение, добрались до реакторов и условно заминировали их, а на Ереванскую АЭС вообще с воздуха сбросили десант. Тогда же большой участок нефтепровода „Дружба“ до самой границы „заминировали“ аж в 16-ти местах, да ещё повесили на одну из дежурных будок табличку „мины“. Или проникли в райотдел КГБ в Дубне…»[290]