Это подтверждает и Елена Васильевна:
«Меня всегда восхищало, какое огромное количество информации он был в состоянии обработать! Он читал — и всё действительно запоминал. В пятницу мы с ним что-то обсуждали, а в понедельник он мог сказать: „Елена Васильевна, а что там…“ — и буквально продолжать разговор с того же места. „Подождите, Юрий Иванович! Я должна посмотреть, что у меня…“ У него всё во всём было очень чётко, даже на рабочем столе всегда всё было разложено строго по своим местам: тут — ручка, там — скрепки… Когда пыль вытирали, я говорила: „Юрий Иванович, простите, я вашу икебану нарушаю. И восстановить её по памяти не могу — даже напрягаться не буду!“ Конечно, всё со смехом, но привычка у него такая была: всегда идеальный порядок на столе.
К нам он относился с большой долей лояльности, потому что прекрасно знал, что у тех, кто работает в его команде, ненормированный рабочий день. Можем прийти на работу когда нужно — понятно, в рамках разумного, но если есть дело, то человек работает и двадцать четыре часа в сутки. А голова у всех постоянно работала. То есть и в плане организации труда — всё было чётко, никто никогда не мог подвести. Команда у нас была восхитительная! Другой такой коллектив, как был в „НАМАКОНе“, сложно найти!»
Ещё раз отметим воистину трепетное, душевное отношение Юрия Ивановича к людям. Людмила Ивановна вспоминает такой тяжёлый момент:
«Когда он работал в „НАМАКОНе“, там умерла женщина-секретарь, и её похороны были одновременно с похоронами моего мужа — и он не смог прийти к нам, был у неё».
Есть разница: прощание с заслуженным разведчиком-нелегалом и со скромным, как говорится, секретарём. Дроздов посчитал, что ему лучше присутствовать на вторых похоронах, со своим теперешним коллективом. Думается, полковник Виталий Алексеевич Нуйкин его бы понял и одобрил…
После того как Юрий Иванович перешёл, так сказать, в новое качество и сделал себя (именно так!) публичным человеком, он стал в полной мере пользоваться тем, что Антуан де Сент-Экзюпери назвал «главной роскошью» — человеческим общением. Двери «НАМАКОНа» были открыты практически для всех, и здесь нередко могли появиться совершенно как бы случайные люди, чем-то привлечённые, чем-то заинтересованные.
Агентство находилось в центре Москвы — на Большой Полянке, одной из главных улиц Замоскворечья, дом 50. Часто в офисе раздавались звонки по внутреннему телефону: «Простите, проходили мимо, увидели… А у вас можно купить книгу? Можно у Юрия Ивановича взять автограф?» — «Да, пожалуйста!» Теперь он был абсолютно открыт для людей — и люди были в восторге.